Американская «перестройка»?

Трамп, как и Горбачёв, может, используя наблюдение Генри Киссинджера, «ознаменовать конец эпохи и заставить её отказаться от своих старых притязаний». Подобно Горбачёву, у него нет ни видения, ни времени для создания чего-то нового, что соответствовало бы требованиям имеющего большой потенциал американского общества. Как и Горбачёв, Трамп не знает, что он делает и каково будет его наследие.

В последней четверти XX века появились два лидера – Дэн Сяопин в Китае и Михаил Горбачёв в Советском Союзе, политика которых изменила не только историю их стран, но и преобразила геополитические структуры всего мира. Запад искренне приветствовал второго, который привёл «империю зла» к краху. И беспокоился насчёт первого, превратившего Китай в экономическую сверхдержаву, которая в настоящее время претендует на соответствующее место в мировой политике.

В первом августовском номере журнала The Economist, который в основном посвящён подъёму Китая и его инициативе «Один пояс – один путь», эта инициатива расценивается, если пока ещё и не как «прямое посягательство», то по крайней мере как испытание для возглавляемого странами Запада «либерального порядка, основанного на соблюдении правил» [1].

Откуда такое странное удовлетворение в связи с провалом реформ и беспокойство в связи с их успешным проведением?

В ноябре 2015 года французский журналист Жорж Мальбруно в статье об Иране приводил слова пожелавшего остаться анонимным иранского интеллектуала, который говорил, что президент Ирана Роухани, к сожалению, «не является иранским Горбачёвым; в лучшем случае он мог бы стать нашим Дэн Сяопином». [2] В мысли о том, что Михаил Горбачёв был более успешным реформатором, чем Дэн Сяопин есть какое-то настораживающее несоответствие. Достаточно просто сравнить сегодняшние Китай и Россию (особенно в период её почти полного коллапса в 1990-е годы), их соответствующие экономики и влияние в мире (особенно если учитывать их стартовые позиции). Такое восприятие противоречит простой логике, не говоря уже о более глубоком сравнительном анализе реформ Дэна и Горбачёва и, в частности, их результатов. Такая близорукость может быть объяснена доминирующей риторикой англо-американского происхождения, утверждающей, что существует только один правильный образ жизни и одна полноценная политическая и экономическая система – либеральная демократия и свободные рынки. Такой одномерный и негативный подход к этнокультурному разнообразию в разных обществах резко контрастирует с принятием и даже стимулированием разнообразия внутри обществ.

Конечно, для того, чтобы изменить общество настолько, что это будет иметь и глобальный эффект, нужен не только выдающийся (не обязательно в положительном смысле этого слова) человек у руля государства, но также и достаточно большая страна, чтобы проводить такие эксперименты. Похоже, что сегодня настала очередь США и её нынешнего президента Дональда Трампа. Несмотря на то, что дела в американской экономике идут хорошо, темпы экономического роста намного выше, чем в Европе, а безработица намного ниже, чем в Старом Свете, пользуются этими благами по большей части те, которые и всегда жили лучше.

Однако приход к власти Дональда Трампа – человека выдающегося в части экстравагантности – сделал хорошее дело: выявил противоречия и антагонизмы американского общества.

Тот факт, что нечто подобное происходит и в Европе, показывает, что Дональд Трамп – не столько причина нынешней неразберихи, сколько катализатор, ускоряющий приближение неизбежного кризиса, вслед за которым может наступить фаза выздоровления, восстановления. Это проявление противоречий и антагонизма между либеральными элитами и консерваторами.

Прошло более двадцати лет с тех пор, как Ричард Рорти опубликовал свою книгу «Обретая нашу страну», в которой писал, что американский леволиберал, сосредоточенный на правах этнических, расовых, религиозных, культурных и сексуальных меньшинств, упустил из виду растущую пропасть между богатыми и бедными. В какой-то момент, предупреждал Рорти, «что-то сломается. Электорат не из числа тех, кто проживает в [богатых] пригородах США, решит, что система не работает и начнёт искать сильного лидера, за которого проголосует – того, кто с готовностью заверит их, что после его избрания самодовольные бюрократы, хитрые юристы, продавцы облигаций с незаслуженно высокими доходами и постмодернистские профессора больше не будут править бал». [5] Звучит пугающе знакомо, не так ли? Рорти полагал, что принадлежит к числу леволибералов, но, будучи одним из ярчайших представителей американского прагматизма, не мог быть заклеймен как постмодернистский профессор. И, в отличие от многих, если не большинства, он не высмеивал, не жалел и не ненавидел тех, кто был не таким, как большинство, но пытался понять их (совет Спинозы: «не смеяться, не плакать, не отворачиваться, но понимать»).

Трамп действительно сильно разворошил муравейник американской внутренней и международной политики, так что не только демократы, но и многие республиканцы открыто восстали против своего президента. Эта внутренняя борьба показала прежде всего, что между демократическими и республиканскими элитами никогда не было существенной разницы. Будучи олицетворением коррумпированной политики демократов, Хиллари Клинтон проиграла президентские выборы 2016 года не из-за какого-то иностранного вмешательства, а из-за того, что разрыв между политической элитой и американским народом стал слишком очевиден. Внешне она была прекрасным примером тех «либеральных интервенционистов», которые слишком мало отличаются от «неоконсерваторов», которые руководили шоу при республиканском президенте Джордже Буше (мл.). Поэтому просвещённое мировоззрение Барака Обамы и основные инстинкты Дональда Трампа в отношении международных дел находятся по многим вопросам (хотя и не по всем) более близки, чем предпочтения в области внешней политики таких деятелей, как Хиллари Клинтон. В равной степени, или даже более, непредсказуемые и непоследовательные внешнеполитические шаги Трампа дают понять некоторым американским союзникам, что слепое следование за самопровозглашённым лидером «свободного мира» вовсе не обязательно полезно для них. Его политически некорректные твиты и заявления заставили тех, кто борется с ним в Конгрессе или в либеральных СМИ, забыть про свою собственную политкорректность, которая, подобно двусмысленностям Оруэлла, до недавних пор довольно эффективно скрывала истинное лицо американских элит.

Возможно ли, что президентство Трампа – это просто случайное отклонение в американской истории, и вскоре всё пойдёт своим обычным чередом? Вряд ли. Даже если президентство Трампа продлится не более четырёх лет, отпущенных ему избирателями, (что не является несомненным, несмотря на оплошности самого Трампа, «Рашагейт» и остервенелые атаки либеральных СМИ в отношении Трампа), его наследие может ощущаться ещё многие годы в будущем. В этом отношении можно было бы задаться вопросом, что имел в виду Генри Киссинджер в своём недавнем интервью The Financial Times, когда он несколько загадочно высказал следующую мысль: «Я думаю, что Трамп может быть одной из тех фигур в истории, которые время от времени появляются, чтобы отметить конец эпохи и заставить её отказаться от своих старых притязаний. Это не обязательно означает, что ему об этом известно или что он рассматривает возможность какой-либо существенной альтернативы. Это может быть просто случайность». [4] Эти слова великого консильери американской дипломатии могут заставить задуматься о том, станет ли Дональд Трамп американским Дэном или американским Горбачёвым.

Несмотря на все личностные различия между Дональдом Трампом и Михаилом Горбачёвым, роль и наследие Трампа в истории могут скорее напоминать роль и наследие Горбачева, а вовсе не Дэн Сяопина. И Дэн, и Горбачёв в какой-то момент поняли, что «привычный режим», когда всё идёт своим чередом, может обернуться для их стран катастрофой. Но на этом сходство и заканчивается. Профессор Фуданьского Университета и бывший переводчик Дэн Сяопина Чжан Вэйвэй недавно рассказал мне, что после майской встречи с Михаилом Горбачевым в 1989 году в Пекине высший лидер Китая в кругу своих советников охарактеризовал советского лидера как наивного и слабого. Если Дэн знал, чего он хотел и медленно, но верно, иногда даже используя жёсткие средства и методы (например, при подавлении протеста на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, который в случае успеха положил бы конец экономическим реформам и росту Китая), двигался к своей цели, которая заключалась в том, чтобы вернуть величие Китаю. Горбачёв же – напротив – наивно верил в возможность построения социализма шведского типа в Советском Союзе и в искренность обещаний администрации Буша-старшего о том, что НАТО ни на один дюйм не продвинется на Восток. Главный соперник Горбачёва Борис Ельцин продолжал в 1990-е годы политику своего предшественника в сузившихся границах Российской Федерации. Бывший шеф бюро Wall Street Journal в Москве Ади Игнатиус в конце 2007 года поделился воспоминаниями о России Ельцина 1990-х годов: «У меня остались три неизгладимых впечатления от того времени. Первое: легионы “экспертов”, получивших образование в университетах Лиги плюща – и других западных университетах, бродившие по коридорам Кремля и правительственных зданий и предлагавшие оказавшиеся в конечном счете неэффективные советы по всем направлениям – от проведения свободных выборов до использования “шоковой терапии” для оживления экономики и приватизации государственных активов». [5] В заключение он сказал, что вполне понятно, почему россияне поддерживали Владимира Путина «после унижений 1990-х годов, когда выпускники Гарварда по программе MBA наводнили Россию, проповедуя демократию западного образца, в результате чего кучка преступников высосала из страны все соки».

Будучи безжалостным, изворотливым и хитроумным бизнесменом, Трамп тем не менее довольно наивен в политике в целом и совершенно несведущ в вопросах политики международной. И это несмотря на его некоторые довольно хорошие инстинкты, которые могут быть связаны, по крайней мере частично, с тем, что он новичок. Для чего нужна НАТО, если было объявлено об окончании холодной войны; зачем продолжать видеть экзистенциальную угрозу в России, когда американскому господству в мире угрожает Китай; не становятся ли неконтролируемая миграция и рост исламистского экстремизма глобальными проблемами? Конечно, у внешней политики, основанной на личных инстинктах, непременно есть оборотная сторона. В международных отношениях это выражается, например, в выходе США из Парижского соглашения по климату, а также из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), подписанного между Ираном и пятью постоянными членами Совета Безопасности плюс Германия.

Если бы речь шла только о непредсказуемых решениях и твитах 45-го президента Соединённых Штатов, которые нарушают плавное течение как американского, так и всего западного мейнстрима, влияние Трампа не было бы столь велико. Деяния и высказывания Трампа усиливаются лихорадочной враждебностью его противников, особенно в США. Они ничему не научились из-за своей неспособности продолжать «привычный режим», что проявилось, в частности, в ходе президентских выборов 2016 года. Если Трамп и перевернул страну (и в какой-то мере даже весь мир) вверх дном, то его противники, чтобы избавиться от своего ненавистного врага, готовы снести свой собственный дом. Более того, в своём безумии они даже не думают о том, что могут поставить под угрозу глобальный.

Как пишет американский политолог Мика Зенко в своей статье «Демократы пожалеют о том, что стали антироссийской партией»: «Когда политическая партия усиливает свою враждебность по отношению к чужой стране, полагая, что это повысит её собственную популярность, она вводит в игру отложенные, побочные эффекты, которые могут проявиться спустя годы. Это порождает избирательный блок американцев, которые объединяются, чтобы ненавидеть иностранное правительство и, соответственно, его граждан. Это сводит мотивацию и многогранность такого правительства к упрощенной карикатуре на антиамериканизм или к простому злу. В более широком смысле это порождает враждебность между Соединёнными Штатами и зарубежными странами, что делает сотрудничество по общим проблемам затруднительным, а сближение невообразимым». [6] Следует надеяться, что эти опасные внутренние трения могут расчистить почву для новых людей, которые смогут проводить политику как внутри страны, так и в области международных отношений, отличную от политики, проводимой Дональдом Трампом, а также его самыми страшными противниками среди американской политической и медиаэлит.

Поэтому Трамп, как и Горбачёв, может, используя наблюдение Генри Киссинджера, «ознаменовать конец эпохи и заставить её отказаться от своих старых притязаний». Подобно Горбачёву, у него нет ни видения, ни времени для создания чего-то нового, что соответствовало бы требованиям имеющего большой потенциал американского общества. Как и Горбачёв, Трамп не знает, что он делает и каково будет его наследие. Повторяя то, о чем говорил вышеуказанный великий американский старейшина и государственный деятель: «Это не обязательно означает, что ему об этом известно или что он рассматривает возможность какой-либо существенной альтернативы. Это может быть просто случайность».

 

 

Источник: valdaiclub.com

Автор: Рейн Мюллерсон

Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции