Андрей Пургин: Демократия Владимира Путина

Президент России Владимир Путин во время встречи с Дональдом Трампом в Хельсинки 16 июля предложил провести референдум в Донбассе относительно статуса региона в соответствии с нормами международного права и уставом ООН. Об этом пишет Bloomberg, ссылаясь на собеседников, которые присутствовали на расширенной встрече с участием дипломатов.

Каким был бы референдум, в случае его проведения, и что это значит для политической повестки прокомментировал общественный и политический деятель, основатель ДНР Андрей Пургин.

«Во-первых, я выражу восхищение тем, что Путин является все-таки очень сильным политиком. Именно сильные политики умеют в какой-то момент повернуть штурвал «мимо мейнстрима». За четыре года войны все подзабыли, с чего всё вообще начиналось. Что такое Донбасс, что делалось в 1994 году весной, была или не была, какой была Донецко-Криворожская Республика, кто такой товарищ Артём, чьи постаменты стоят в городах Донбасса и в чью честь названы улицы.

И вот Путин возвращает нас туда, откуда все начиналось. А мы погрузились в повестку – будет охрана на линии соприкосновения или не будет, в обсуждение дронов ОБСЕ. Но это неглубокая повестка, обсуждение и участие в которой может продолжаться довольно долго. Путин возвращает нас к истокам, к тому, что Украина пытается забыть, к тому, с чего Украина пытается переключить внимание. Их версия, которую они транслируют – это то, что Донбасс украинский, всегда был и есть, а сейчас находится под российской оккупацией.

Это возвращение туда, чем я занимался всю жизнь. Мы занимаемся пропагандой Донецко-Криворожской Республики, пропагандой Донбасса как региона, имеющего особую жизнь, особую судьбу, определенную субэтничность. Путин возвращает нас к главному — созданию Донецко-Криворожской Республики, основам ее создания как регионального экономического проекта, созданного Артёмом, который имел максимальную легитимность. Проект был создан четырьмя тысячами депутатов различных уровней в Харькове, абсолютно на добровольной основе, в ходе жарких дискуссий, которые длились более трех дней. Он возвращает нас к референдуму 1994 года о федеративном устройстве Украины, русском языке, дружбе с Россией, к тем вопросам, что задавались в Луганской и Донецкой областях, которые в 1994 провели референдум.

Эта тематика также касается того, что такое «Интернациональное движение Донбасса», председатель которого, Дмитрий Корнилов, трагически погиб в 2002 году. Наша организация «Донецкая Республика» создана в 2005 году, она фактически продолжила делать то, что делало «Интердвижение Донбасса». Это круг донецких регионалистов, которые пытались доказать всему миру, что мы существуем как отдельный регион. Владимир Владимирович вытаскивает эту проблему за ухо на свет, и возвращает все назад.

Давайте возьмем ДНР, ЛНР и часть Донбасса, временно оккупированную Украиной. Вернемся в 2014 год, после всего, что было и попытаемся провести референдум. Для Украины это, конечно, смертельная инъекция, Украина вряд ли пойдет на это. Но если это будет даже озвучиваться и обсуждаться, даже если предположить, что она на это не пойдет, это поднимает изначальную проблему, с которой всё выросло, которая подтверждает всё то, что было и почему оно было. И мир начнет разговаривать о том, что нужно разобраться — чего хочет сам Донбасс, а не о том, что Россия оккупировала части Украины. Это огромный скачок вперед.

Путин изначально обговаривает, что нужно действовать в рамках международного права, то есть это максимальная легитимизация в рамках западного сообщества.

Это переключение повестки – есть такое понятие – системный дискурс тем, и он переключил тему. В этом смысле он является большим политиком.

Если говорить о конкретике, то я не думаю, что Украина даст добро на проведение референдума. Но Украине, я полагаю, все равно придется что-то отвечать. Запад строит повестку на своей двойной-тройной морали, но тем не менее настаивает на том, что нужны демократические процедуры.

Со стороны Запада и его союзников существует устойчивая позиция критики референдума 11 мая 2014 с точки зрения отсутствия легитимности и проведения вне рамок международного правового поля. Путин возвращает им претензию и предлагает провести все в тех самых рамках, на соблюдении которых они так настаивают.

Возникает закономерный вопрос – какие вопросы будут решаться на референдуме? То, что мы проводили в 2011 году – о праве на суверенитет, мы проводили, опираясь на нормы ООН и на право народа на самоопределение. Я, честно говоря, настаивал бы на дифференциации.

Но, думаю, что Европа и Америка все равно будут настаивать на том, что должно быть пошаговое решение вопроса, то есть на том, что нельзя вносить одновременно и вопрос суверенитета, и вопрос прямого присоединения к России. Хотя понятно, что, проводя предыдущий референдум, все голосовали за независимую Донецкую Народную Республику, это воспринималось как этап присоединения к России.

Сегодня хотелось бы надеяться, что вопрос о присоединении мог бы быть внесен, но вероятность этого довольно низка, потому что политика — это искусство возможного, и каждый должен идти навстречу друг другу. Поэтому, если Запад все-таки не возьмет эту идею на вооружение, нужно будет объяснить, почему для условной Польши это процедура хорошая, а для условного Донбасса — ни в коем случае этого нельзя делать. Мы что — не люди? Нам не нужны демократические процедуры?

Я уверен, что вопрос об окончательном и необсуждаемом присоединении Донбасса к России обязательно будет поднят, но сомневаюсь, что это возможно именно сейчас. В случае, если референдум состоится в ближайшее время, с высокой долей вероятности это будет повторением референдума 11 мая 2014 года».