Андрей Пургин: Русская весна Донбасса и Крыма
Четыре года назад крымчане на референдуме приняли решение о возвращении в состав России. В это время в Донбассе пророссийское движение набирало обороты, но до майского референдума было еще далеко. Непосредственный участник событий весны 2014-го года, общественный и политический деятель, основатель Д
ИА «Новороссия»: Многие говорили, что именно Крым стал примером для Донбасса, именно из-за этого началась Русская весна. На Ваш взгляд, это действительно так?
Андрей Пургин: На самом деле это украинская сторона любит говорить о том, что Крым стал примером для Донбасса, и поэтому началась Русская весна. Тут происходит подмена понятий. Процессы, которые происходили в Донецке, Луганске и Крыму просто были немного разными. Нет прямой корреляции между событиями в Крыму и Донбассе.
Да, первая Русская весна была в 1994 году в Крыму с избранием президента Мешкова. После избрания Мешков пытался войти в рублевую зону и принимал московское время, в это время Донецк и Луганск на референдуме голосовали о федерализме. То есть, нынешнее отставание на шаг обусловлено разными стартовыми условиями.
ИА «Новороссия»: И в чем разница между Крымом и Донбассом?
А.П.: Донбасс всегда именно из-за своего юридического статуса отставал от Крыма на шаг. Но не это не обозначает, что есть разница в настроениях населения или еще каких-нибудь вещах. К сожалению, Донбасс еще в 1928 году попал в состав Украины с формулировкой «для увеличения количества пролетариата братской республики». А Крым был передан Хрущевым в 1954 году, но он при развале СССР получил долю суверенитета, автономию, пусть даже с урезанной конституцией.
Эта разница в статусе давала различия в направлениях движения. Донбассу нужно было добиться суверенности, и донецкий референдум 2014-го года – это референдум о суверенитете, о праве распоряжаться своей судьбой. А Крым уже имел суверенитет и поэтому сразу смог решать свою судьбу. Но процессы, которые происходили в феврале-марте 2014-го, имели очень сходный характер, а в некоторых местах в Донбассе движения были более многочисленными.
Важное отличие: большая часть крымской местной элиты заняла позицию народа, и это облегчило ситуацию. В Донецке все было наоборот. Разрыв донецкой элиты с народом привел к тому, что она просто самоустранилась. Много времени было потеряно на то, пока жители Донбасса поняли, что их городские и областные советы не будут возглавлять народный протест. В Крыму 16 марта уже проходил референдум, а у нас последнее заседание кулуарного клуба пророссийских активистов, проукраинских и обладминистрации по поводу согласительного референдума с ведением протокола прошло 18 марта. То есть было пророссийское движение на улице, и была группа, которая работа с областной администрацией, что вносило определенный диссонанс.
Разрыв в статусе и продажность местной элиты, которая жила на другой планете от народа, привели к тому, что процессы пошли по другому пути. Но я хочу развенчать миф о том, что Крым и Донбасс – это всё по-разному. Нет, по-разному было только технически, но настрой людей был одинаковым, пусть и с какой-то территориальной спецификой.
И как бы сейчас крымчане не ругали свою местную элиту, но она, пусть и под давлением, приняла решение о референдуме. Так что Крым, имея поддержку властей и автономию, был заинтересован только в одном: провести референдум спокойно. У нас, к сожалению, этого не произошло: уже после 1 марта все местные органы власти фактически перестали существовать. В своем каком-то формате существовали городские советы, но областная власть самоустранилась, чем и дестабилизировала обстановку в области. Мы, активисты, оставались без поддержки законной власти, как в Крыму.
ИА «Новороссия»: Как Вы считаете, в итоге Республики Донбасса пройдут путь Крыма? Будет ли второй референдум непосредственно о присоединении ДНР и ЛНР к России, ведь его обещали провести еще в 2014 году, но начались активные боевые действия?
А.П.: Это миф. Второй референдум в Донбассе никто не обещал. Этот миф распространяется в интернете с легкой руки Стрелкова, который к референдуму вообще не имел никакого отношения и наблюдал за ним, прогуливаясь по Славянску. Референдум в Донецке готовила небольшая группа лиц, в которую входил и я. Второго референдума в планах не было: мы пытались провести хотя бы один, чтобы получить суверенитет. Потом события вошли в стадию открытого противостояния: люди голыми руками останавливали танки, была стрельба из автоматов по толпе в Красноармейске, 9 мая в Мариуполе. Никакого второго референдума еще никто не успел запланировать. Это всё байки, к сожалению. История уже переписывается, причем постоянно.
Просто хочу добавить, что весь референдум, проведенный в такой ситуации – это грандиозный гражданский подвиг. Например, количество проголосовавших в том же Славянске: тогда это было около 100% жителей, а сейчас на выборы мэра приходит 24%. Это невероятное гражданское событие, героизм: провозили спрятанные бюллетени, в том же Мариуполе стояли многочасовые очереди. Это самый настоящий народный референдум, который прежде на территории Советского Союза и СНГ не проводился. Он был организован с помощью людей, для людей и был проведен людьми. Конечно, было организационное звено, но, тем не менее, все прошло без денег на человеческом энтузиазме, причем под грандиозным давлением украинских вооруженных людей. Миллионы совершили свой гражданский подвиг. Поэтому можно уверенно сказать, что наш референдум уже состоялся. Воля народа была высказана, и нет необходимости ее проверять снова, так же как и нет необходимости перепроверять решение крымчан.
По поводу будущего: безусловно, мы – часть юга России, русского цивилизационного пространства. Не очень понятно, куда сейчас движется мир, и какими будут государственные преобразования в будущем. Но одно совершенно ясно: Донбасс – это часть русского мира».