Денис Мирошниченко: Если бы в 2014 году руководство Украины не сдрейфило, войны в Донбассе можно было бы избежать

Председатель Народного Совета ЛНР Денис Мирошниченко был одним руководителей луганской делегации на Антимайдане в 2014 году. Отряд луганских активистов вместе с Беркутом подвергся нападению со стороны нацистов и наемников майдана 18 декабря 2014 года.

ИА «Новороссия»: Денис Николаевич, в эти дни мы вспоминаем трагические события пятилетней давности. Государственный переворот в Киеве, приведший к власти нацистский режим, развязавший бойню в Донбассе. Вы были активным участником столкновений в Киеве, вместе с ребятами из Беркута сдерживали атаки наемников и боевиков нацистских группировок. Что наиболее запомнилось сейчас по прошествии пяти лет?

Денис Мирошниченко: Хорошо помню первую поездку на Антимайдан еще в 2013 году в начале зимы. Тогда еще ничего не предвещало как таковых столкновений. Майдан выглядел искусственно и не впечатлительно. Но запомнилось, наверное, потому что это был именно первый выезд луганского Антимайдана.

Ну и конечно 18 февраля 2014 года. Столкновения в Мариинском парке – первый бой, первые контузии, очень жесткие столкновения. Наши ребята в буквальном смысле горели, так как майданщики активно использовали коктейли Молотова.

Мы были группой сопровождения, «титушками», как нас называли оппоненты. Нас всего было 55 человек. Был Беркут в первой линии, во второй линии мы… Когда атаковали боевики Майдана, отступили все, потому что их было в десятки раз больше, чем нас. Они нас оттеснили к зданию Верховной рады, рядом уже был обрыв и Днепр. Честно говоря, мы уже звонили родным и прощались, так как понимали, что живыми уже скорее всего не выйдем, потому что они пришли не договариваться о чем-либо, они пришли убивать. Единственный человек, который проявил инициативу, вышел на переговоры и предложил вывести хотя бы пожилых людей, которые были на Антимайдане. Ему сразу перебили арматуриной ногу, потом ему еще прилетело что-то ему в голову.

Сразу говорю, что мы были без кого-либо оружия, обмундирования и т.д. Единственное, мы взяли двери от биотуалетов, выставляли их как щиты и пристраивались к Беркуту.

В тот день запомнилось несколько моментов переломных. Первый момент — это когда нас уже оттеснили на последний рубеж парка, все вокруг уже горело… И тут две женщины притянули казан чая. Они тогда сказали фразу, которая подняла боевой дух и очень вдохновила нас: «Родина-мать не в кустах, а с вами, мальчики».

Ну и второй момент, когда мы уже еле сдерживали из последних сил, понимали, что уже, видимо, все. Я тогда обратился к парням из Беркута: «Ребята, вы сами откуда хоть скажите, судя по всему братская могила у нас будет». Они отвечают: «Та с Луганска». Вот так мы и познакомились. После того, как нас четыре часа поливали коктейлями и забрасывали кирпичами. И когда узнали, что мы все луганчане, так сплотились, начали на радостях обниматься. С той стороны вообще не поняли, что происходит.

 

А после этого мы пошли в прорыв. Как сказали сами беркута: «Те, наверное, подумали, что это какая-то атака мертвецов». Потому что в десятки раз их было больше. Мы просто прорвали эти три кольца окружения их и вывели людей. Вместо шести автобусов осталось два. Мы посадили людей в автобусы, а сами ложились в багажные отсеки как шпроты, чтобы доехать до Борисполя, где нас ждали уже другие автобусы, на которых мы вернулись в Луганск.

ИА «Новороссия»: Как вас встретили в Луганске?

Д.М.: Нас встречали уже скорые помощи – очень раненых много было. Дорога тяжелейшая была. Тем не менее мы привезли с собой много трофеев. Различные флаги украинских группировок, фланг Тернополя, куча нацистских красно-черных тряпок. Какие-то смеси, которые они готовили, как самодельные взрывные устройства. Мы даже сделали выставку в центре Луганска. Правда, на следующий день все забрали сотрудники МВД и СБУ на тот момент.

После того, как власть перешла к хунте, на начали постепенно вылавливать. Но развернуть репрессии в Луганске на полную мощь они уже просто не успели.

Сейчас на это смотришь как на какой-то сон или может фильм. И нет того осознания, что могли тогда остаться навсегда в том парке в центре Киева за сотни километров от родного дома.

ИА «Новороссия»: -Было тогда ощущение, что власть предала. Не было команды на зачистку. Ведь отступление, которое тогда началось, можно сказать, привело к развалу страны.

Д.М.: Я могу сказать, что у нас было два главных чувства. Сначала у нас была полная эйфория после того, как мы прорвали эти три кольца, в которые нас взяли. И когда несколько тысяч бежали от наших нескольких сотен. То есть мы гнали их несколько кварталов, и я просто не знаю, откуда и силы эти брались. Мы тогда взяли людей, которые даже не говорили ни на русском, ни на украинском языках. Мы их коридором вели к этим бабушкам, женщинам, которых они закидывали коктейлями: «Смотрите, это же наемники, которые чужие люди и они хотели вас спалить».

Но и в то же время было ощущение какой-то пустоты. Мы не понимали, что происходит. Мы знали, что главный офис Антимайдана сожгли, охранника, который попытался сдержать, его застрелили. И то самое чувство пустоты, когда мы почувствовали, что тогдашняя элита нас бросила, то есть бросила полевиков, которые отстаивали конституционный строй и законно избранные власти на тот момент.

И я могу сказать, что когда мы возвращались из Киева в ночь с 18 на 19 февраля, все молчали. У нас было очень много раненых – и разорванные кисти, контузии, кровь из ушей у многих ребят вплоть до Луганска не прекращалась, жуткая картина… И все молчали. Когда мы приехали, мы понимали, что точка невозврата пройдена.

ИА «Новороссия»: То есть можно сказать, что уже тогда было понятно, что будет война?

Д.М.: Да. Вопрос был только где это начнется. Не сдрейфь руководство в тот момент — это было бы где-то по Днепру. Когда все бросили и сбежали, они дошли до самых крайних ворот (Донбасс – прим.ред.), где, конечно, они споткнулись. Но этого можно было бы избежать. Не в таких масштабах была бы гражданская война и те действия, которые происходили.

ИА «Новороссия»: 18 февраля посол Евросоюза на Украине Хьюг Мингарелли отнес погибших в результате военной агрессии Украины жителей Донбасса к жертвам ради евроинтеграции Украины. Как такое заявление можно прокомментировать?

Д.М.: Я не устаю удивляться вот этой западной пропаганде и умению на белое говорить черное. Какая евроинтеграция в Донбассе? Здесь люди выходили с триколорами — это евроинтграция? Может тогда это российский какой-то «евросоюз»? Конечно это просто бред.

Понятно, что они будут это говорить, потому что им это выгодно. И, к сожалению, большое количество людей на Украине со временем начнут верить в эту чушь. Как со временем также стали идеализировать Бандеру, Шухевича на той же центральной Украине. Если еще каких-то 10-15 лет назад люди в Киеве шарахались при упоминании этих нацистов, то сейчас… Вот уж точно — если 100 раз сказать ложь, то на 101-раз она становится правдой.

Они могут все что угодно говорить, но сами жители Донбасса хорошо знают и помнят, они за другую идею выходили. Почему-то Русская весна же, а не «европейская». Здесь то правду знают. И платят по сей день ценой жизни для того, чтобы говорить и думать на родном языке и бороться за свою русскую идентичность.

ИА «Новороссия»: Как Вы думаете, президентские выборы на Украине могут на что-то повлиять? Сейчас на словах будет много мирных инициатив. Тот же Кравчук сказал, что Донбасс – это уже другая страна, хотя мы помним, что именно Кравчук первый предавал русских Украины. Каким образом может поменяться ситуация в Киеве?

Д.М.: Понятно, что нам бы хотелось, чтобы что-то поменялось и как минимум прекратились бы военные действия. Это первое. Но я считаю, что нам нужно не смотреть, что происходит в Киеве, нам нужно строить здесь и сейчас, в Луганске и Донецке республики с теми ценностями, за которые мы заплатили жизни, чтобы не мы на них смотрели, а они на нас. Чтобы они говорили: «А в Донбассе, а Донбасс сделал так-то, они там подняли уровень жизни, подняли экономику». И тогда их идеология даст сбой, вранье, которое им массово вбрасывают в мозги, станет очевидным и начнет отрезвляться та часть населения Украины, которая русскоязычная, но против всего, что связано с Россией, с русскими и т.д.

А когда это отрезвление произойдет, мы сможем говорить о восстановлении той большой страны, в которой жили наши мамы, папы, бабушки, дедушки и все наши предки, страны под названием Россия. Когда-то она Советский Союз называлась, но это всегда была одна большая Россия.

Мы, конечно, должны строить и развивать республику, но я в любом случае остаюсь сторонником того, что без интеграции в Россию она будет неполноценна, не за это люди боролись. Поэтому я вижу нашу Республику сильной, достаточно самостоятельной и в составе единой большой России.