Дмитрий Лабаури: Донбасс и Новороссия: реалии, перспективы, исторический контекст

О реалиях и перспективах русского Донбасса и Новороссии в контексте исторического опыта корреспондент ИА «Новороссия» беседовал с историком (кандидатом исторических наук) и публицистом Дмитрием Лабаури.

ИА «Новороссия»: Дмитрий Олегович, недавно вышла Ваша книга «Евангелие и револьвер», посвященная освободительной борьбе болгар в Македонии в конце XIX – начале XX в. Многие читатели уже отметили, что описываемое Вами в книге имеет заметные параллели с ситуацией на Донбассе и в целом в Новороссии с 2014 г. Как бы Вы могли это прокомментировать?

Лабаури Дмитрий: Македонский вопрос на рубеже XIX-XX вв., безусловно, имел свои особые исторические условия. К ним следует отнести и острый этно-конфессиональный конфликт, которого, к счастью, нет и не может быть на Донбассе, и крайне сложную международную ситуацию на Балканах, и непростые отношения между Болгарией и болгарскими революционными силами в Македонии.

Однако если мы поднимем вопрос о глубинной сути македонского освободительного движения, то, бесспорно, должны будем признать, что оно имело совершенно определенный ирредентистский характер. Т.е. движение было направлено на воссоединение отторгнутой в силу политических обстоятельств части нации со своей родиной-матерью. В этом, конечно, угадывается определенное сходство с ситуацией на Донбассе.

Международное положение, правда, не благоприятствовало Болгарии – никто из великих держав, а тем более балканских соседей, не желал нарушения баланса сил в регионе, а поэтому не позволил бы Болгарии создать крупное государство путем присоединения Македонии и большей части Фракии. Поэтому идеологи и руководители македонских болгар и до Первой мировой, и в межвоенный период старались маскировать указанный нами ирредентизм за различными служебными доктринами наподобие македонского политического сепаратизма (от Болгарии) либо македонского интернационализма. Официальные лозунги и требования автономизации Македонии сменялись (после Первой мировой войны) требованиями независимой Македонии. И лишь негласно и в Болгарии, и в Македонии существовало отчетливое взаимопонимание относительно того, что автономия или независимость Македонии станет всего лишь переходным этапом на пути ее окончательного присоединения к Болгарии. Сегодня, благодаря внушительному объему опубликованных мемуарных и дипломатических источников, это не является секретом ни для кого.

ИА «Новороссия»: Российское руководство сегодня так же старается открещиваться от военных действий на Донбассе, называя происходящее там «гражданской войной» на Украине. И уж тем более Москва отвергает какие бы то ни было ирредентистские замыслы в отношении Донбасса. Наоборот, до недавнего времени в Кремле постоянно подчеркивалось, что Киев воюет со своим украинскими гражданами, недовольными политическими переменами 2014 года.

Л.Д.: Разумеется, мы должны учитывать и ту фактическую изоляцию на международной арене, в которой оказалась наша страна после воссоединения с Крымом, и тяжелое санкционное давление, и отсутствие у российской элиты готовности идти на дальнейшую эскалацию в отношениях с Западом. Но вместе с тем, не лишним будет напомнить, что у Российской Федерации сегодня все же намного больше возможностей в плане защиты своих соотечественников, чем у крохотной по европейским меркам Болгарии в начале XX в. В конце концов, никаким нарушением международного права не будет являться признание очевидных вещей. И Кремль в конце концов должен найти в себе силы открыто признать эту правду, даже если она и не входила в его планы.

А правда заключается в том, что восстание на Донбассе не было мятежом неких «восточных украинцев» за федерализацию Украины. Это было именно русское восстание за воссоединение с Россией. В этом плане недавняя речь президента Путина, в которой он впервые за долгое время признал сам факт наличия русского населения в Луганской и Донецкой республиках, обнадеживает.

Но хотелось бы, чтобы за этим последовало прекращение совершенно не оправданной пропаганды в официальном медиапространстве образа войны на Донбассе как войны украинцев с украинцами. Такой подход, кроме того, что он дает колоссальные карты в руки киевскому режиму, дополнительно деморализует защитников Донбасса и дезориентирует российское общество. В конце концов и на Западе, и в нашей стране должны твердо понять, что Украинское государство ведет войну с русским населением, которое является коренным на Донбассе.

ИА «Новороссия»: В своей книге Вы уделяете большое внимание проблеме национальной идентичности. Могут ли быть Ваши выводы актуальны и для Донбасса сегодня?

Л.Д.: Для меня самым удачным определением нации является фраза французского мыслителя и публициста Эрнеста Ренана, сказанная в 1882 г.: «Нация – это ежедневный плебисцит». Нацию Ренан окрестил «великой солидарностью, которая держится на сознании как уже принесенных жертв, так и жертв, которые предназначено сделать в будущем, … она продолжается в настоящем благодаря осязаемому факту согласия людей, их отчетливо выраженному желанию жить сообща». Другое близкое по смыслу определение дал в начале XX в. австрийский социал-демократ Отто Бауэр, заявивший о нации, как о коллективно осознаваемой общности судьбы. Все последующие исследователи нации, принадлежавшие к эпохе постмодерна и «Воображаемых сообществ», едва ли смогли добавить что-либо качественно новое к этому. Ренан и Бауэр первыми обратили внимание общества на самое, пожалуй, главное свойство сформировавшейся в XIX столетии массовой нации – ее способность к изменениям, которые не всегда связаны с такими объективными факторами, как язык и этническое происхождение, но часто связаны с добровольным выбором человека.

Если мы, к примеру, посмотрим на Македонию в конце XIX века, то увидим, что общество этнических болгар, т.е. тех, для кого болгарские диалекты Македонии являлись родными, и кто имел совершенно определенное болгарское происхождение, было расколото на несколько этно-конфессиональных групп. Из почти 1,2 млн таких болгароязычных жителей к 1900 г. 150 тыс. были мусульманами и самоопределяли себя турками, даже если ни слова не знали по-турецки. Около 80 тыс., проживавших в основном в районах, подверженных сербскому церковно-школьному влиянию, самоопределяли себя сербами, даже если с трудом понимали своих сербских священников и учителей. А 130 тыс. живших на юге Македонии болгароязычных христиан-патриархистов были подвержены эллинскому влиянию. Для них выбор греческой идентичности определялся либо эмоциональной привязанностью к более высокой греческой культуре, либо прагматическими соображениями (бытовыми, экономическими), либо привычкой, передавшейся от родителей, либо религиозными причинами. Таким образом, из 1,2 млн. болгароязычных жителей Македонии примерно только 800-820 тыс. имели болгарское самосознание. И лишь начало открытой фазы вооруженной борьбы поставило все на свои места. Преодолеть раскол с болгарами-мусульманами, конечно, не удалось, но вот процент болгароязычных греков в Македонии, к примеру, значительно сократился. Сохранилось, в частности, одно интересное донесение русского консула из Македонии от 1907 г., в котором он описывал настроения болгароязычных «грекоманов» ряда сел, подверженных греческой национальной пропаганде посредством школы и церкви. Эти «грекоманы» всю свою жизнь были уверены в том, что они – греки. И в силу этого отчаянно враждовали с точно такими же жителями соседних экзархийских сел, считавшими себя болгарами. Продолжалось это до тех пор, пока указанные «грекоманы» не встретили впервые в своей жизни настоящих греков, а именно греческих повстанцев-андартов («борцов» в переводе с греческого) с Крита, заброшенных в Македонию для истребления болгар. Грекоманы, по словам консула, увидев «говоривших на непонятном им языке и ничего общего с ними не имеющих» греческих четников впервые осознали свое заблуждение и «поняли, что приходящие к ним из Греции «соплеменники» гораздо для них хуже, чем соседи, с которыми они раньше враждовали».

ИА «Новороссия»: Нет ли здесь параллели с русскоязычными украинцами?

Л.Д.: Такие параллели безусловно есть. Я хорошо помню аргументы Путина в 2014 г., касающиеся того, почему Донбасс не мог повторить судьбу Крыма. Помимо отсутствия легитимной автономии, президент тогда обратил внимание на ряд действительно важных, как казалось, факторов – размытость и неопределенность политического настроя жителей Донбасса и качественно отличный от Крыма национальный состав населения, зафиксированный последней украинской переписью 2001 года. Имелось ввиду, что самоопределившие себя русскими в 2001 г. не составляли, в отличие от Крыма, большинства населения в Донецкой и Луганской областях.

При этом, если мы обратимся к статистике, демонстрирующей динамику между переписями 1989 и 2001 г., то увидим, что процент русскоязычных на Донбассе неуклонно возрастал, тогда как процент русских неуклонно сокращался. Самоопределение граждан в разных возрастных группах так же о многом может рассказать нам. К примеру, в Донецке – крупном мегаполисе – самоопределявшие себя русскими в 2001 г. уверенно доминировали в возрастной группе старше 40 лет. А среди молодежи Донецка заметное большинство было у украинцев. Ровным счетом такие же процессы, когда дети русских родителей начинали называть себя украинцами, протекали и на остальной территории Донбасса. Война положила всему этому конец, осуществив свой новый кровавый плебисцит.

В 2014 г. я посвятил большое количество времени изучению национального настроя жителей Донбасса и видел, как вслед за политическими настроениями менялась и национальная идентичность людей. Тогда же появился и феномен «бывших украинцев», сознательно и демонстративно порвавших со своей украинской идентичностью, в которой, как им казалось ранее, они были уверены. Жаль, что только сейчас, по всей видимости, в Кремле начинают вникать в эту новую реальность, отойдя от советских принципов трактовки национальности как некой статичной и неизменной категории.

ИА «Новороссия»: Вы имеете ввиду решение президента упростить предоставление российского гражданства жителям республик Донбасса?

 Л.Д.: Да, это де факто означает признание Кремлем того, что население Донбасса не вернуть в состав Украины ни при какой власти в Киеве.

Но более важно, возможно, другое – в Республиках, насколько мне известно, на днях было принято решение о проведении в октябре 2019 г. первой официальной переписи населения. Это мероприятие должно состояться после завершения в сентябре активной фазы паспортизации населения республик. Переписывать будут уже российских граждан. И эта новая перепись, полагаю, сформирует принципиально новую (по сравнению с данными 2001 года) картину национального состава населения, в которой самоопределившие себя украинцами если и найдут место, то лишь в качестве явного меньшинства.

Значительное сокращение процента украинского населения зафиксировала и крымская перепись 2014 г. Но на Донбассе, пережившем трагедию войны и кровопролития, эти перемены, полагаю, будут еще более разительными. В итоге вполне может получиться ситуация, при которой Российская Федерация будет совершенно официально иметь на Донбассе не только своих граждан, но и относительно однородную (в отличие от 2014 г.) в национальном плане группу русского населения.

ИА «Новороссия»: А какая судьба может ждать русскоязычных украинцев на Украине?

Л.Д.: Если политика насильственной ассимиляции и националистическая истерия на Украине продолжатся, то русскоязычные украинцы вполне по прошествии определенного времени могут превратиться в украиноязычных украинцев. Молодежь, воспитанная в украинском националистическом духе, сделает выбор в пользу окончательного отказа от русского языка в своем повседневном общении. Усвоение украинского языка, как родного, будет восприниматься ими как подтверждение их выбора в пользу украинской идентичности. Само собой, их дети уже будут украиноязычны, а русский, возможно, и вовсе не будут знать. Но такая перспектива отнюдь не является окончательно предопределенной. Указанный процесс вполне может повернуть и вспять.

Мы понимаем, что в последние пять лет многие русскоязычные юга Украины, на территории исторической Новороссии, стали украинскими националистами, многие смирились со своей вынужденной украинской идентичностью и украинским будущим. Но нет никаких гарантий того, что очередные возможные политические потрясения на Украине снова не превратят русскоязычных украинцев в русскоязычных русских. Еще раз повторюсь: национальная идентичность – категория не статичная.

ИА «Новороссия»: Повествование в Вашей книге заканчивается на минорной ноте. Подъем освободительного движения в Македонии не завершается успехом. Болгария в итоге, после длительной военной и дипломатической подготовки, приходит на помощь своим соотечественникам в Македонии и Фракии, но ее вмешательство заканчивается двумя национальными катастрофами для болгар – в 1913 и 1918 годах. После провала очередной попытки объединить всех болгар в одном государстве в 1941-1944 гг. в Македонии ускоренными темпами формируется отдельная македонская нация, которая и по сей день в большинстве своем сохраняет устойчивые антиболгарские представления. Насколько уникален этот пример для истории?

Л.Д.: Этот пример напоминает нам, насколько хрупким порой является национальное единство и насколько зависимо оно от политических потрясений, которые часто влекут за собой изменение социально-психологического климата в обществе.

Но пример Македонии не уникален. Вспомните хотя бы историю северо-американских колоний. В рамках Семилетней войны 1756-1763 гг. английские колонисты отчаянно сражались с французскими колонистами – жертвовали собой и погибали именно как англичане и именно ради Англии. А спустя два десятилетия они массово поддержали Декларацию независимости, которая провозглашала создание не только нового государства, но и новой нации, порвавшей прежние узы с «нашими британскими братьями». Конечно, некоторые колонисты с таким решением не согласились, и они сражались в войне на стороне английской армии как лоялисты, но их время было уже сочтено.

Можем привести и другой пример из новейшей истории – в 1938 году был осуществлен подкрепленный взаимным референдумом аншлюс Австрии и Германии. Обе страны шли к этому почти двадцать лет. Многим тогда казалось, что была устранена одна из наиболее жгучих несправедливостей Версальского договора 1919 г., прямо запрещавшего воссоединение двух немецких государств. Эйфория в Австрии была такова, что сплотила вокруг формулы «один народ – одно государство – один вождь» даже самых на вид непримиримых политических оппонентов. А спустя всего десять лет те же самые австрийские немцы без особого сопротивления приняли новую австрийскую национальную идентичность, а затем и впервые кодифицированный в 1951 г. австрийский литературный язык. Настолько велико было их потрясение итогами Второй мировой войны, как и стремление отмежеваться от общегерманской ответственности за ужасы этой войны.

В определенной степени о расколе единого национально-культурного поля можно говорить и применительно к нашей отечественной истории XX в. Сложно сказать, к примеру, в каком виде и в каких границах сегодня существовали бы (и существовали бы вообще?) украинская и белорусская нации, если бы не поражение России в Первой мировой войне и не крушение русской государственности в 1917 г.

Но о Донбассе пока еще рано говорить в пессимистическом ключе. Борьба на Донбассе еще не окончена. Казалось бы, за пять прошедших мучительных лет у дончан накопилась оправданная обида на Россию, но стоило президенту Путину издать указ о паспортизации Донбасса, и настроения мигом поменялись, появился новый подъем. Я читал в последние дни много комментариев наших соотечественников с Донбасса и видел, как многие из них пишут о слезах радости от того, что родина-мать наконец приняла их. Важным фактором при этом является и то, какое настроение продемонстрирует общество в самой России, насколько ему хватит терпения и благоразумия не отторгать дончан, а понять, что у нас с ними одна судьба, одна боль и одна родина.