"Это наш город, мы остаемся": Дончане об эвакуации

В ДНР с 18 февраля начались эвакуационные мероприятия на фоне вооруженной эскалации со стороны Киева. Сообщается, что эвакуация не носит обязательного характера и предназначена лишь для тех жителей республики, кто желает дождаться окончания обстрелов в соседней Ростовской области.

Жители ДНР рассказали корреспонденту ИА "Новороссия" о своем отношении к проводимым мероприятиям.

Ирина, депутат, дончанка, 48 лет.

Мы любим свою землю. Мы никогда не хотели отсюда уезжать, ни тогда когда было хорошо, ни тогда, когда стало плохо. Мы остались здесь в 2014 году, остались осознанно. Остались помогать городу. Защищать город.  Было трудно все эти годы. Но такой мысли как уехать, никогда не было. Мы не можем бросить этот город. Это наш город. Это наш дом. Поэтому мы остаемся здесь и сейчас.

Андрей, преподаватель вуза, дончанин, 54 года.

Я лично уезжать не буду. Я не уезжал в 2014 году, не планирую и сегодня. К эвакуации отношусь нормально. Это  вынужденная мера. Это прежде всего безопасность наших граждан, тех, кто живет на линии соприкосновения.  Прежде всего, это детские учреждения, интернаты. Эвакуируют также стариков, многодетные семьи. Этим людям лучше в это непростое время покинуть Донецк. Будем надеяться, что это не надолго.

А относительно того, почему все таки значительная часть людей, понимая опасность у нас здесь  в республике, не планирует никуда уезжать, я думаю, это не кураж и не бравада.  Это понимание очевидных истин, которые не понимают в  бывшей Украине.

В 2014 году, когда все началось, все бурлило, формировалось, строилось, сегодня все это у нас есть. И, что очень важно, у нас есть теперь достаточно оружия и достаточно людей, чтобы защитить республику и своих близких. Если бы у нас в 2014 году было столько оружия, сколько сколько мы имеем сегодня, Украина вообще уже не стояла на повестке дня.

Единственное, о чем я жалею, что в 2014 году, когда народ встал против хунты,  у нас не было того, что есть сегодня.  И, прежде всего, оружия. Я помню, сколько людей записывалось в ополчение, причем все эти люди не просто там обозначали себя никами «Вася», «Петя» и пр. Они писали фамилию, имя, отчество, телефон, то есть эти люди понимали и не скрывали то, что они собираются делать. Вот тогда, при том энтузиазме немножко бы нам военной помощи. И не было бы этой всей ситуации, которая будоражит не только Донбасс, и не только Россию, но и весь мир.

Елена, экономист, горловчанка, 35 лет.

У нас никто из моих знакомых, коллег по работе не стал эвакуироваться. В самом же городе я тоже не заметила массового выезда, жизнь течет по-прежнему, рынки наполнены, на остановках тоже много людей. Нет никакой паники. По моему мнению, эвакуировались десятки, даже не сотни. В основном, кто живет на окраинах Горловки, где наибольшее количество обстрелов. Я тоже не собираюсь эвакуироваться. Я пережила 2014 год, когда несколько раз возле нашего дома падали снаряды. Один раз дом уцелел каким то чудом. И после всего пережитого мне уже ничего не страшно, да и многим нашим горожанам. Когда ты восьмой год живешь практически под обстрелами, вырабатывается своего рода адаптация, хотя говорят, что к войне привыкнуть нельзя. Оказывается можно, может не у всех это получается. Наверное у тех, у кого не получилось, они должны эвакуироваться. Если начнутся обстрелы, как-то переживем в подвалах. Нам не привыкать…

Максим, бывший ополченец,  дончанин, 27 лет.

Я считаю, что не правильно бежать в трудный момент из своего дома. Я считаю, что надо остаться и всячески помогать людям… Может кому-то из знакомых, соседей понадобиться помощь. Вообще по моему мнению, если бы наши люди (донбассовцы) все же оставались бы в своем доме, наша проблема решалась бы совершенно в другом ключе. Одно дело, когда ты защищаешь свой дом, свою землю, зная, что у тебя за спиной твои родители, жена, дети, и совсем другое, когда оттуда выезжают твои близкие, и город фактически становится пустым. В Донецке, насколько я знаю, выехало очень мало людей. Я смотрю, как много сейчас детей на детских площадках, родители с ними, мамы.  А показывают и рассказывают, что якобы почти все повыезжали. Это неправда.

Станислав, военный психолог, бывший офицер, дончанин, 62 года.

Я воспринимаю эту кампанию по эвакуации людей при том, что еще ничего не происходит как задание нормы трусости. То есть пытаются впарить людям трусость, как норму самоопределения. Я понимаю, что если пойдут бомбардировки, если начнется горячая фаза войны, тогда, безусловно, нужна эвакуация женщин, стариков и детей. Но ведь ничего такого не говорится, не объясняется, просто говорят, что мол в твой дом может попасть бомба и поэтому надо тикать.

На самом деле в республике много людей, которые готовы защищать свою землю, и среди них много женщин, которые также могли бы внести вклад в сопротивление. Обращу внимание что, в плане самих обстрелов в республике сейчас гораздо более мягкая ситуация, чем была в 2015 году, зимой и тогда большинство никуда не выезжало. И те, которые не выехали, за это уважают друг друга. Вот это важно.

Кирилл, активист русской весны, преподаватель, дончанин, 34 года.

Я никуда не выезжал из Донецка в 2014 году и все последующие годы. Не собираюсь и теперь это делать, я хорошо знаю меры безопасности, которые нужно соблюдать, чтобы не подвергать себя излишнему риску. Мои близкие тоже не собираются эвакуироваться. Кроме того, нужно продолжать работу, выполнять функции полезные для общества. Я полагаю, что от нас всех пользы будет больше здесь, чем в какой-то эвакуации.

Марина, работник общепита, активистка Русской весны, жительница прифронтовой Ясиноватой, 38 лет.

Я со своей семьей никуда не поехала в 2014 году, когда шли постоянные обстрелы, дом весь гудел, и нас в доме оставалось только два человека – я и моя мама. Муж был на фронте. По моему мнению, начинать надо было не с этой внезапной эвакуации, а с организации сопротивления на местах. Раньше был хороший опыт в СССР, была гражданская оборона, в которой было задействовано много мирных граждан. Их учили стрелять, оказывать элементарную медицинскую помощь, ориентироваться на местности. Я не знаю, почему у нас этого нет, хотя восемь лет идет война. Если послушать украинские СМИ, так с нас просто смеются, говорят, что это не эвакуация, а какая-то депортация. И я думаю, что эвакуируются те, кто и в 2014 году выезжал из Донбасса. Все кто остался в начале войны, хотя нам никто тогда эвакуацию не предлагал, останутся и сейчас.

Светлана, работник детсада, жительница Петровского района, 31 год.

Я проживаю рядом с Трудовскими. Этот поселок постоянно обстреливают ВСУ, но людям никто не предлагал эвакуироваться на протяжении этих восьми лет войны. Даже тем, у кого дома разрушены, никто их не отселил в глубину города, где тихо. И наши люди сами как-то научились выживать в таких условиях. Было даже такое, что украинские снайперы стреляли по прищепкам, когда наши женщины вешали белье. Так они развлекались. А теперь вдруг объявили эвакуацию, хорошо, конечно, что Россия пошла нам на встречу. Но я знаю, только несколько семей выехали, наверное нервы уже сдали у них. И потом придется бросать дома, какое-никакое хозяйство, мало ли, что с этим случиться.

Николай, врач, дончанин, 37 лет.

Ни я, ни моя семья не выезжали из Донецка в то время, когда были сильные обстрелы, в том числе центра города. В 2014-15 годах мины ложились возле нашего дома. Я и тогда не считал нужным уезжать, полагая, что буду полезен нуждающимся.

Сейчас у меня двое малолетних детей, но несмотря на это, я не вижу повода для эвакуации, поскольку ситуация не настолько обострилась, как в 2014-15 годах. Больше страдают прифронтовые зоны, но центр Донецка тихий и спокойный. Можно отметить рост градуса напряжения, но, я полагаю, что это происходит в основном из-за информационной накачки.

Подготовила Наталья Залевская