Геополитическая ситуация и задачи России в современных условиях (статья вторая)
Первая часть Итак, что же нужно делать России (именно России, а не «Корпорации по утилизации Великороссии», основанной и по-своему крайне эффективно управляемой нынешним правящим классом) для того, чтобы вырваться из удушающего геополитического кольца «заклятых друзей» и «уважаемых партнеров»? Полаг
Первая часть Итак, что же нужно делать России (именно России, а не «Корпорации по утилизации Великороссии», основанной и по-своему крайне эффективно управляемой нынешним правящим классом) для того, чтобы вырваться из удушающего геополитического кольца «заклятых друзей» и «уважаемых партнеров»? Полаг
Итак, что же нужно делать России (именно России, а не «Корпорации по утилизации Великороссии», основанной и по-своему крайне эффективно управляемой нынешним правящим классом) для того, чтобы вырваться из удушающего геополитического кольца «заклятых друзей» и «уважаемых партнеров»?
Полагаем, что в самом виде ответ на поставленный вопрос может звучать так: России надо срочно создавать вокруг себя мощное силовое поле, образуемое пересечением и/или наложением бесконечного множества воспроизводящихся межгосударственных взаимодействий в режиме «кооперации». Его плотность (пространственная связность) может быть обеспечена частотностью такого рода комплементарных взаимодействий, их длительностью, интенсивностью и диверсифицированным характером. При этом их плотность убывает по мере удаления от «ядра» к периферийным зонам. В этом смысле создание Россией «Большого пространства» предполагает превращение ее в настоящее государство-магнит», в полюс силы, который излучает притягательные для других положительные геополитические лучи – разные по мощности и по протяженности (последнее зависит от того, насколько территориально удален от «ядра» конкретный получатель энергии официальной Москвы).
Если идти «от малого к большому» и следовать модели «концентрических окружностей», то картина у нас получится следующая: а) «замыкание» Россией на себя стран и территорий в зоне ВЛ, которые либо настроены пророссийски, либо обладают явно выраженной российской (евразийской) идентичностью, либо (что еще более важно) имеют значительные общины этнически русских/русскоязычных жителей; б) в) всемерное укрепление безопасности и совершенствование институтов союзного с Белоруссией государства, что, по мнению ряда исследователей, может рассматриваться как первый этап на пути создания некоего «Русского Союза», или усеченного «СССР-2» в составе РФ, Белоруссии, Украины (по крайней мере, ее Левобережной части – от Харькова до Одессы), Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии и т.д. [1] или, если следовать логике С.В. Хатунцева, «Российского Союза» – в единстве кардинально обновленной РФ и пророссийски настроенных «лимитрофов», образующих с ней военно-политический союз [2]; в) скорейшее развертывание во всей ее полноте «инфраструктуры» ЕАЭС с преодолением каких-либо «девиантных» шагов со стороны Казахстана и Армении (в идеале, конечно же, с подключением к ЕАЭС Украины, что пока проблематично); г) трансформацию ОДКБ в полноценную блоковую структуру для обеспечения безопасности в Северной Евразии, в известной мере асимметрично выстроенную, но эффективно противостоящую НАТО.
В случае достижения этого в лице России мир получил бы мощнейший полюс силы. Ресурсы для такой работы у Москвы есть. Нужна только сильная политическая воля, желание неотвратимо стать на этот путь и видение перспектив. При этом Москве важно сохранить в качестве работающей такую «площадку» для дебатов лидеров большинства из постсоветских государств, как СНГ. Впрочем, ее возможности не стоит переоценивать – они ограничены.
Российская геополитика обязана быть русской…
Уточним здесь нашу позицию. Это касается двух моментов.
Первый момент. В современных условиях России важно четко и последовательно действовать на геополитическом направлении, что предполагает реинтеграцию в состав современной России некоторых частей России исторической, оказавшихся за пределами РФ фрагментов Русского Мира. Для нас Русский Мир – это то пространство на Земле, где живет и развивается русский народ, особая популяция людей, со своей культурой, традициями, языком и во многом своей религиозно-церковной жизнью – РПЦ, имеющей свою очень четкую каноническую территорию. Но важны также и два других вектора политики Москвы – геоэкономический и геокультурный, что предполагает налаживание широкого трансграничного сотрудничества с постсоветскими государствами, в которых проживает значительный сегмент русского и русскоязычного населения.
При этом в тех постсоветских «государствах-скороспелках», где налицо реальное нарушение прав русских и ущемление их интересов как этноменьшинства и где власть предержащие держат курс на создание этнократических режимов, не только можно, но и нужно всячески поддерживать русскую ирреденту, а также способствовать проведению референдумов о широкой автономии местных русских или даже присоединении их к исторической родине. Наконец, нельзя упускать из вида и гуманитарное направление, предполагающее активизацию социальных взаимодействий индивидов, групп и/или организаций, представляющих Русский Мир вне пределов РФ, за счет общего языкового и семантического поля, что в современных условиях во многом упрощается за счет широкого распространения интернета).
На этот момент обратил внимание С.Б. Переслегин, который писал: «Такой проект, позволяющий соединить – сначала в киберпространстве, а затем на правовом, экономическом и культурном уровне – геополитические потенциалы российской метрополии и русской диаспоры, носит название Русский Мiр». При этом он дал такое концептуальное обоснование своей идеи: «В новых условиях семантическая связность станет важнейшим компонентом общей территориальной связности, государство перестанет быть национальным и превратится в территориальное, а включение наций в исторический процесс начнут осуществлять виртуальные механизмы национальных Миров с фрактальными границами» [3].
…Но и евразийской
Второй момент связан с перспективами ЕАЭС и укреплением в нем позиций Москвы. В этом вопросе у России тоже есть известные препятствия. Мы видели, например, как неоднозначно прореагировали даже ближайшие союзники России – Белоруссия и Казахстан (особенно последний) на инкорпорирование Крыма в состав РФ и на упорное стремление России сделать членом ЕАЭС Армению (ее не особенно «желали» из-за нерешенности карабахского вопроса). И сделать это Москве удалось не без труда. Мы видим, с какой опаской относятся они к обсуждению вопроса о создании в рамках ЕАЭС каких-либо наднациональных органов, хотя без них эта структура мало чем будет отличаться от прежнего Таможенного союза. Ведь по идее создание ЕАЭС завершает формирование крупного (наряду с европейским) общего рынка в 170 млн чел.. И что: это «строительство» не может, не должно увенчаться появлением политической надстройки? Наивно так думать [4].
Тем не менее опасения у Минска(о нем чуть ниже) и Нур-Султана, боязнь попасть под жесткий пресс Москвы остаются. Плюс к этому, такая длительная «головная боль» для России, как Украина, с которой проблемы только нарастают. Украина, однако, это уже «головная боль» не одной только России. России, правда, прежде всего, поскольку Москва «проспала» те сложные процессы, которые происходили в этой стране, не уделяла им должного внимание, полагая, что «братья-славяне» (тем более, такие близкие) не подведут, а трудности становления «нэзалэжной»-де сами собой рассосутся. Но не рассосались, а, наоборот, с помощью Запада затянулись в тугие клубки противоречий и конфликтов.
В итоге Украина пошла своим путем – внесла весомый и сдобренный немалым ядром русофобии «вклад» в раскол восточноевропейского геополитического пространства, во фрагментацию западного сегмента Великого Лимитрофа. Де-факто она сыграла роль «пятой колонны» Запада и к настоящему времени превратилась в новую «серую зону» Европы и Евразии. Уже многим понятно: раскачивание Вашингтоном постмайданной Украины – это не что иное, как прелюдия возможной трагедии России. И официальной Москве давно бы уже пора перестать играть в поддавки с киевским режимом; давно пора всерьез заявить местным необандеровцам, что Россия имеет здесь особые, веками складывавшиеся интересы. А заявив, показать на деле, что это значит. Если же российские власти не сделают этого, причем в самое ближайшее время, то чего тогда будет достойна наша страна? Как справедливо замечено экспертами, она будет достойна одного – чтобы у нее отняли не только влияние в украинских (и не только украинских) делах, но и право на существование (по крайней мере, как великой державы) [5].
Быть ли вместе Великой и Белой Руси?
Сейчас на наших глазах украинская история повторяется в Белоруссии, причем любой мало-мало здравомыслящий человек прогнозировал это повторение уже давно. И Минск, и Москва «славно поработали» на сей сценарий. С одной стороны – Лукашенко, упустивший некогда уникальный шанс стать лидером Союзного государства и начавший дрейф в сторону все большей и большей обособленности. За пару десятилетий был пройден путь от заявлений «белорусы – это русские со знаком качества» до полузапрета «георгиевской» ленты, судов над пророссийскими журналистами, воспевания Великого княжества Литовского как главного источника белорусской идентичности и, наконец, заявлений «Великая Отечественная – не наша война». Причем все это – на многочисленные российские транши, кредиты и льготы. С другой – российский правящий класс, периодически симулировавший объединительные процессы ради политических баллов, но на деле рассматривавший Белоруссию в первую очередь как делянку для олигархической экспансии или инструмент решения внутренних проблем (недаром год назад пошли упорные разговоры о создании таки полноценного Союзного Государства как удобной схеме «транзита власти» накануне 2024 года).
Итогом стал цугцванг – варианты разрешения глубокого белорусского послевыборного кризиса сообразно истинным русско-российским национальным интересам просто отсутствуют или не просматриваются. А как иначе при отсутствии в РФ адекватного субъекта этих интересов…
Что будет с отношениями двух наших стран дальше? Если брать торгово-экономические отношения наших стран, то он, конечно, очень интересен — и применительно к нынешним событиям, и вообще. С одной стороны, и это было упомянуто выше, Лукашенко не первое десятилетие рассказывает, как он спасает Белоруссию от поглощения бандитско-олигархическим Мордором и разграбления ее богатств хищными российскими рейдерами. Здесь есть немалая доля истины. Но с другой стороны, Белоруссия и ее система не могли бы все эти годы существовать без мощных российских вливаний и преференций. Тут не просто доля истины, а бесспорный факт.
Думается, при всем доминировании у российского правящего класса кланово-корыстных интересов над национальными, сейчас потеря Белоруссии как последнего, пусть и крайне противоречивого, европейского союзника видится ему (правящему классу) более опасным вызовом, чем экономическая сторона такой потери и наличие или отсутствие возможности совершить рейдерский захват тамошних активов. Просто внутриполитическая прагматика – это будет репутационный удар, как если бы мы в 2014 году потеряли Украину, не компенсировав это Крымом. Понятно, что для наших верхов геополитика на самом деле если и играет роль, то как обстоятельство, подчиненное личным интересам. Понятно, что для многих там хочется «сбросить обузу» — а в идеале вообще сбросить все «обузы» за пределами МКАД, кроме залежей драгметаллов и территории пролегания Великой Трубы. Понятно, что в телевизоре расскажут – «не больно нам эти бульбаши и нужны были». Но издержки все равно немалые.
И тут еще один важный нюанс. Мнение нашего правящего класса по данной теме сейчас выглядит ощутимо расколотым, порой до состояния шизофреничности. До выборов один из авторов этих строк несколько раз говорил в статьях и интервью, что, видимо, российские верхи собираются в смычке с Западом играть против Лукашенко, как они это сделали в Молдавии против Плахотнюка. Мотив – после свержения получить свою долю влияния в новом правящем конгломерате (надежда наивная – в Молдавии после устранения Плахотнюка российское влияние лишь уменьшилось) либо, если Лукашенко подавит протесты, при этом вновь проблематизировав отношения с Западом, дождаться его на поклон в Кремль.
История с бойцами российских ЧВК, произошедшая в Белоруссии незадолго до выборов, вполне могла бы считаться аргументом в пользу такой версии. Но дальше, и накануне выборов, и тем паче после, началось дробление позиции. Одни «элитарии», кажется, продолжают работать на свержение «батьки», и даже без надежды что-то получить от этого для России. Другие смирились с ним как с меньшим зол, вплоть до того, что при необходимости готовы оказать военную помощь. Эта группа во многом пересекается с «китайской партией» или находится под ее давлением – Китай крайне заинтересован в сохранении Лукашенко (а американцам он вновь перестал нравиться не столь потому, что «последний диктатор Европы», иначе они бы с ним не заигрывали чуть ранее, а потому что он потенциальный «троянский конь» Китая в Европе, все сильнее укрепляющий связи с Поднебесной).
Впрочем, при всей значимости интересов внешних игроков, исключительно к ним белорусские волнения сводить не надо. Хотя и считать их чем-то второстепенным тоже никак нельзя.
О том же, как Россия теряет Казахстан, мы уже вкратце рассказали в первой статье.
Чьим интересам служит российская дипломатия?
Говоря в контексте российской внешней политики о Кремле и Старой площади, нельзя не упомянуть и Смоленско-Сенную площадь, где, собственно, расположен МИД. Конечно, наше дипломатическое ведомство несамостоятельно, оно не формирует, а проводит и оформляет внешнеполитический курс верхов. Но при этом поколение и «призыв» С.В.Лаврова умудряется делать все, чтобы этот курс выглядел совсем уж позорным и неприглядным.
Один из авторов этой статьи писал в своей статье «Российская дипломатия: эпидемия бессилия, вредительства и предательства»: «Скажем – бывший посол в Молдавии Фарит Мухаметшин. В Интернете можно найти его краткую нетолерантную характеристику: «Послом РФ в Молдавии был Мухаметшин. Любой с фамилией на «ов» был для него шовинистом. МИД РФ, в лице этого [этнически нерусского работника] раздувал антирусскую истерию в Молдавии. Кульминацией стала публикация им списка «русских сепаратистов», которых затравили и пересажали, что шокировало даже румын». По духу, повторимся, характеристика резка, но по содержанию вполне верна, чему свидетельство и материалы ИА REGNUM о посольской работе г-на Мухаметшина.
И все-таки, при несомненности такого явления, как этнические симпатии, антипатии, привязанности, землячества и лоббистские узлы, сводить все к ним было бы крайним упрощением. В конце концов, тот же г-н Рябков вроде бы вполне этнически русский. И г-жа М.Захарова, под стать г-ну Лаврову рекламируемая как «ястребиня» и задолго до г-на Рябкова заявлявшая об отсутствии у России ценностных и идеологических расхождений с Западом – тоже русская (некоторые считают иначе, но было бы лишним пускаться в антропологические изыскания). Эта же г-жа Захарова пару лет назад с искренней детской гордостью хвасталась, как прогуливалась в крайне экстравагантном леопардовом пальто по центру Нью-Йорка и какая-то местная старушка сказала ей: «Я счастлива, что сегодня в центре Нью-Йорка я увидела то, что давно искала — настоящего его обитателя. Так выглядит человек, который олицетворяет Манхэттен!». И эта же г-жа Захарова, когда в Белоруссии судебному преследованию за критику прозападных и русофобских действий Минска подверглись журналисты Сергей Шиптенко, Юрий Павловец и Дмитрий Алимкин, сообщила, что «судьбы этих журналистов… находятся в сфере нашего пристального внимания»…Но одновременно «особо подчеркнула, что употребление этими авторами таких слов, как «недонарод» или «недогосударство» в отношении Белоруссии и белорусов — это недопустимо», хотя таких слов подсудимые в публикациях не употребляли.
Кстати, тогда же посол в Белоруссии Александр Суриков от защиты публицистов вообще отказался: «Это белорусские граждане, и это дело Белоруссии — эти очень радикальные журналисты. Мы очень сильно сомневаемся, что эти выступления работают на усиление связей».
Еще несколько случаев прошлых лет. В 2018 году активисты незарегистрированной партии «Другая Россия» забросали дымовыми шашками латвийское посольство в Москве, протестуя против задержания в Риге легендарного общественного активиста Владимира Линдермана-«Абеля», постоянного автора многих российских СМИ. Российский посол в Латвии г-н Евгений Лукьянов, получив от латвийского МИД ноту протеста, заявил, что полностью с ней солидарен: «Я согласен с министром, что это провокация. К тому же ее реализовали активисты, представляющие запрещенную в России партию национал-большевиков. Это крайне радикальная политическая организация, которая действует в России незаконно. Понятно, что эти противозаконные действия нацелены на то, чтобы скомпрометировать наши отношения с Латвией».
Этот же г-н Лукьянов вскоре в интервью службе новостей «Латвийского радио» прокомментировал поправки к «Закону о вузах», исключившие возможность получения высшего образования на русском языке даже в частных вузах: «Какими бы отношения ни были, они будут только лучше. Мое отношение к Латвии — оно очень позитивное, очень позитивное. И давнее, выдержанное, я бы даже сказал. Этому отношению уже сорок восемь лет, скоро вот пятьдесят будет — надеюсь, еще в рамках срока моей работы здесь. Когда тебе что-то нравится, то объективность неглавный критерий. Нужно очаровываться, нужно давать бонус какой-то — эмоциональный, этический. Здесь все славно! Извините, не ставят никаких препятствий для получения русского образования. Русское образование надо в России получать!».
Когда Казахстан заявил о переходе с кириллицы на латиницу, замглавы МИД г-н Карасин заявил: «Я думаю, что и в этом случае наша позиция спокойная, в конце концов это внутреннее дело Казахстана — определять, в какой степени какие языки будут использоваться…Я убежден, что мы найдем способы, как приспособить наши двусторонние отношения, как приспособить русский язык к новой ситуации с латиницей». Посол в Казахстане г-н Бочарников выступил в унисон: «Россия с пониманием и уважением относится к решению суверенного Казахстана о предстоящем переходе государственного языка на латиницу».
Наконец, более ранняя, докрымская история. В 2011 году г-н Косачев Константин Косачев, тогдашний председатель думского комитета по международным делам, сейчас руководящий аналогичным комитетом палатой выше, признался в интервью украинскому журналу «Профиль»: «Если дать русскому языку такие же полномочия и свободы, как украинскому, то от этого мог бы пострадать уже украинский язык, что было бы совершенно неправильно для судьбы государственности, для суверенитета Украины».
«Книга русской дипломатической скорби» столь многостранична, что почти бесконечна. Фамилии сплошь и рядом русские. Вот дела – нет. «Российские». Или, уместнее выразиться, «российско-федерационные»».
Уместно ли после всего этого удивляться нашему стремительному отступлению и возрастающему унижению везде и всюду?
Разыскиваются жесткость и суверенитет
Сегодня для многих стало очевидным, что в условиях, когда США и – если говорить шире – Запад начинают вести против исторической России самую настоящую войну (пока, правда, в основном информационную и финансово-экономическую), выстраиваемый ими под себя «глобальный мир», это вообще не то место, куда должна интегрироваться наша страна. У нее есть своя – еще до конца не освоенная ниша – Северная Евразия. Наши же либерал-западники как не отделяли, так и не отделяют себя от «цивилизованного мира», считая все произошедшее после «крымской весны», за которую-де на Россию и «обиделся» совокупный Запад, простым недоразумением. В то время как действительные и стратегические интересы нашей страны, Державы иные. Как справедливо отмечает известный политолог и публицист М. Ремизов, «критически важно сохранять по отношению к нему (к этому самому Западу. – Авт.) автономию – силовую, хозяйственную, ценностную. Разумеется, это не значит, что все двери должны быть закрыты. Но двери должны быть. И ключи должны оставаться внутри. Собственно, это и называется суверенитетом» [6]. Главное, чтобы Россия отвечала критерию полной состоятельности как государство и имело потенциал для превращения в «стержневую» державу Северной Евразии; чтобы она полностью очистилась от элементов внешнего управления со стороны США, имевшее место в печальной памяти 1990-е гг. Надо, наконец, всерьез заняться собою, «сосредоточиться» (вполне по-горчаковски), а сосредоточившись, совершить бросок, осуществить давно ожидаемую «Стратегию Развития» [7].
И еще один важный момент. России давно уже пора перестать проводить «страусиную» политику, действовать с оглядкой на Запад: оттуда как разносился раньше, так и будет дальше раздаваться громкий политический «лай». Ведь созданием «крымского прецедента» российское руководство де-факто пошло на сознательное провоцирование обострения отношений с коллективным Западом. И ничего: выдержало! Чего теперь бояться? Очень тонкое наблюдение делает в этой связи Б.В. Межуев. Он отмечает, что даже в случае реальных оснований для россиецентризма на постсоветском пространстве Запад едва ли будет готов признать «мягкий» развод частей таких (де-факто фрагментированных) слабых государств, как Грузия, Украина и Молдова. «Этот шаг вызвал бы бурю возмущения в европейских странах, был бы назван новым Мюнхеном, новой Ялтой, со всеми вытекающими из этого сопоставления уточнениями».
Поэтому раздел слабых, с условными (зачатую просто искусственными) границами государств, не говоря уже о типичных буферных образованиях, на сферы влияния может быть осуществлен лишь односторонними действиями России. Да, отмечает Б.В. Межуев, это сужает ее дипломатические возможности, но, с другой стороны, и европейские «реалисты», вынуждены считаться с реальностью – идти на «признание культурно-политической неоднородности этих государств» [8]. Стало быть, Москве надо бы научиться внятно говорить о своей «политике идентичности» в отношении русских и Русского мира в целом и более последовательно ее проводить. А где надо, выставлять свои жесткие условия.
От РФ к России
Полагаем: правы те ученые и специалисты, которые считают, что «РФ-оболочка» тесна России, в которую та оказалась невольно заключена после распада СССР. Сегодня уже для многих (в том числе и для иных из «первостроителей» РФ) очевидно, что эта «оболочка» не дает стране полноценно развиваться [9]. Вопрос о том, что России пора «собирать камни», прямо или косвенно воссоединять различные фрагменты своего культур-цивилизационного поля уже стучится в дверь актуальной политики. Понятно, правда, что делать это надо аккуратно, осмотрительно, не задевая слишком грубо интересы сопредельных (новых формально независимых) государств, иные из которых числятся в союзниках нашей страны. Иначе говоря, надо умело сочетать политику идентичности и геополитику границ, четко понимая простую вещь: первая вполне может работать как на признание, так и на непризнание существующих границ (тем более, если они бог знает как и непонятно кем были проведены). Уточним здесь свою позицию: сказанное вовсе не означает установки на радикальный пересмотр границ государств «ближнего» зарубежья, тем более в ближайшей перспективе. В то же время это допускает возможность действий Москвы в данном направлении в случае, скажем, возникновения в этих государствах глубоких и затяжных кризисов, чреватых прямыми угрозами в отношении русских/русскоязычных жителей «проблемных» государств. Украина, Донбасс, Новороссия – именно тот случай.
В данном случае мы солидарны с мнением того же В.Л. Цымбурского, допускавшего перспективу создания вне этих держав пророссийских национальных суверенитетов без их вхождения в состав РФ, но при официальном признании таковых со стороны Москвы. Предвидя в середине 1990-х гг. кризис украинской государственности, в числе одной из самых маломощных постсоветских держав, де-факто готовых для такого рода территориальной декомпозиции, В.Л. Цымбурский писал так: «Что… касается украинских дел, то глубочайший кризис этого государственного образования мог бы пойти на благо России, если она, твердо декларировав отказ от формального пересмотра своих нынешних западных границ, поддержит в условиях деградации украинской центральной власти возникновение с внешней стороны этих своих границ – в Левобережье, Крыму и Новороссии – дополнительного буферного слоя региональных «суверенитетов» в украинских рамках или вне их» [10]. (В этой связи напрашивается и аналогия с Молдовой, где на статус подобных образований вполне могло бы претендовать и Приднестровье и Гагауз-Ери).
С того времени, правда, кое-что изменилось. Украина малость окрепла, при нелегитимном режиме укронационалистов, которые вместе с укронацистами создали чисто полицейское государство, заточенное на открытую конфронтацию с Россией и позиционирует себя как некая «анти-Россия». И тем не менее, ее геополитическая уязвимость как типичного лимитрофа сохраняется. Поэтому ее грядущее (окончательное) превращение в failed state – вопрос времени. Нам же для начала надо добиться глубочайших внутриполитических изменений, которые позволят обернуть себе на пользу такое превращение. Пока же из высших кабинетов звучат кощунственные речи о том, что «Донбасс – это внутреннее дело Украины», оно может пойти только во вред. Как и вообще почти любые внешние процессы.
Меж двух бесов
Так что, только собрав вокруг себя свой геополитический «Grossraum» и став «стержневым» государством в Северной Евразии, Россия могла бы вместе с Китаем, Индией и Ираном на равных участвовать в обустройстве «Большой Евразии». Только имея «про запас» свой «Grossraum», как по-настоящему суверенный игрок Россия могла бы (должна была) тесно сотрудничать с другими евразийскими «гигантами», поддерживая это сотрудничество через народы ВЛ. Если же посмотреть на картину шире – в глобальном масштабе, то Москва должна быть заинтересована в сохранении полутораполярного мира и недопущении его дробления. Это значит, что в ее интересах (по крайней мере, на обозримую перспективу) сохранить стратегический баланс между мировым гегемоном (США) и региональными ЦС. Особо осмотрительно следует вести дела с Китаем. Полагаем, здесь стоит прислушаться к мнению такого эксперта, как В. Павленко, который отмечает: «Ни отрицать «Пояс и путь», полностью встраиваться в его фарватер нельзя. В первом случае…опоясывающие (Россию. – Авт.) транспортные коридоры превратятся в «петлю анаконды», которая выдавливает нас на север, одновременно отделяя от бывших союзных республик, куда эффективнее, чем это получалось у «экспортеров» западной «демократии». Во втором мы неизбежно утратим свои естественные геополитические преимущества, ограничив себя статусом «участка транзитного маршрута», т.е. объекта, а не субъекта новой Большой Игры, ведущейся на наших рубежах.<…> Поэтому назрел и давно перезрел вопрос постсоветской интеграции, которую либо осуществит Россия, либо она будет осуществлена помимо нас, в виде лимитрофного «кордона» на наших границах, причем без всякой идеологической подоплеки. И шансов восстановить «большую страну» тогда не окажется, или эта перспектива отодвинется в весьма отдаленное будущее» [11]. Не думаем, что с такого рода сложной задачей справится ЕАЭС (по крайней мере, в его нынешнем виде).
Хотелось бы думать, что наша страна сумеет пройти узкий коридор тех возможностей, которые предоставляет ей (пока предоставляет!) Время, чтобы не выпасть из числа главных участников Мировой Игры… Для этого России, в ряду прочего, надо активно и умело вести дела в зоне ВЛ. Вести дела основательно и серьезно, а не ограничиваться разного рода манипуляциями, ненужными инициативами и малопонятными «спецоперациями». Заодно с этим надо выстраивать и новый формат долгосрочных отношений с ЕС: перестать думать по-старому (как любой ценой «похищать Европу», так и «покупать» ее, навязывая себя Брюсселю), а предложить свою концепцию равноправных отношений с ЕС и, соответственно, новый формат стратегического партнерства с ним. Для Москвы это очень важно, поскольку нельзя допустить возникновения геополитического дисбаланса в Евразии в результате чрезмерного «китаецентризма» за счет ущемления европейского вектора ее внешней политики.
Вместо послесловия
Известный отечественный политолог-международник Сергей Караганов в статье «Будущее Большого Треугольника», подготовленной для итальянского издания Limes и перепечатанной в журнале «Россия в глобальной политике», размышляет о том же, о чем и мы: «Будут создаваться два мягких суперцентра. Один – Америка плюс: англосаксы, часть европейцев. С колебаниями и мучениями США будут отходить от невыгодной в новом мире, где они уже не могут диктовать свои условия, роли глобальной сверхдержавы.
Будущее китайского «центра» неочевидно. Если Китай, следуя тысячелетней традиции Срединного царства, будет пытаться сделать партнёров вассалами, ни Россия, ни Индия, ни Турция, ни Иран, ни Япония, ни Вьетнам, ни многие другие не подчинятся. И Китай останется просто могущественной державой с сетью зависимых государств в Азии, Африке, Латинской Америке.
Другой вариант предлагает Москва – через формирование официально поддержанного Пекином партнёрства Большой Евразии – системы равноправных экономических, политических, культурных, цивилизационных связей, интеграционных группировок, в которой Китай играл бы роль первого среди равных. Такое партнёрство в том или ином виде будет включать значительную часть западной оконечности Евразии – Европу. Уже сейчас, очевидно, что при таком развитии событий её северная и западная часть будут больше тяготеть к американскому центру, а Юг и Центр – к евразийскому проекту.
И в любом варианте Россия сможет играть выгодную роль – либо как балансир двух потенциальных гегемонов, гарант нового неприсоединения, либо как один из активных творцов нового партнёрства, становясь не окраиной Европы и Азии, а Северной Евразией – одним из её ключевых центров».
Сможет. Если будет национальной и вменяемо управляемой. Больше добавить нечего.
Литература:
URL: http://www.sibgrad.com/index.php?Id=240&Itemid=180&option=com_content& view= article
Владимир Рябцев, Станислав Смагин