Холодная война, президент Путин и автократия

Автократичность власти нашего президента психологически органична русскому сознанию, русскому пониманию власти.

Образ власти у современных граждан России

Начнем с констатаций. За годы правления президента Путина сформировалось стойкое большинство, в более чем две трети населения.

Желание избирателей иметь во главе России сильную президентскую власть не идёт ни в какое сравнение с левой и либеральной пропагандой. Либерализм и коммунизм с треском проиграли президентской автократии. Левый поворот оказался мифом, а либералы остались в рамках социологической погрешности.

У этого большинства есть стойкое убеждение, что Россия должна быть «независимой и сильной державой». Но этот образ, сформировавшийся в исторической реальности путинской России и наличествующий в футуристических (будущих) ожиданиях дальнейшего развития страны, у большинства граждан не имеет ясного и определённого представления о том, какая форма власти должна поддерживать и развивать состояние суверенной и мощной страны.

Сейчас русский инстинкт подсказывает нашему большинству необходимость автократической власти, но сама монархическая «политическая вера» носит инстинктивный, неопределённый, неосознанный характер.

При этом отношение к демократии, парламентскому представительству у нас осталось, как и встарь, до введения республиканского правления.

Как пророчески писал Н. Я. Данилевский, если в России введут конституцию и парламент, то народ, конечно, исполнял бы всю внешнюю обрядность, выбирал бы депутатов, как выбирает своих старшин и голов, но не придавал бы этим избранным иного смысла и значения, как подчинённых слуг царских, исполнителей его воли, а не её ограничителей».

И сегодня, после столетнего опыта республики, наши граждане воспринимают депутатов не более чем «подчинённых слуг» президента и всё с меньшим энтузиазмом выбирают их. Так, на парламентские выборы 2016 года пришло меньше 48% избирателей, а в Санкт-Петербурге их было всего 32%.

Здесь уместно вспомнить опрос  ВЦИОМ на тему «Монархия для России: сто лет спустя», показавшего, что в нашей стране 28% граждан выступают за монархию, а в возрастной категории от 18 до 34 лет этот процент колеблется от 33 до 35. Среди жителей Москвы и Санкт-Петербурга он ещё выше — 37% за монархию.

Снижение процента голосующих на парламентских выборах и цифры ВЦИОМ говорят, что, во-первых, наши граждане всё чаще не находят среди представленных в парламенте партий тех, за которые они хотели бы проголосовать. И, во-вторых, сформировался гражданский запрос на представление своих политических предпочтений в правоконсервативном и монархическом спектрах.

Не в последнюю очередь эти настроения созданы в период правления Путина. Он создал такую систему государственного властвования, которая по форме сохраняет демократические одежды, но по сути и по практике является автократической. Конечно, его власть базируется на народной воле, проявляющей себя в прямом общенациональном выборе президента страны. Но каждые последующие выборы всё более похожи на референдумы о продлении срока «консульства», «императорства» или «президентства», если хотите. И я вижу в этом много положительных и традиционно-исторических моментов.

В других республиканских государствах президенты — лишь временные управляющие государственным организмом, а его реальные владельцы, хозяева — это финансовые и политические «аристократы», т. е. олигархи и политиканы. Большинством республик владеет новая «аристократия», часто являющаяся лишь ответвлением глобальной транснациональной олигархии.

По форме — республика, по содержанию — автократия

В опросных листах по переписи населения Российской Империи Император Николай Александрович охарактеризовал свой «род занятий» как «Хозяин Земли Русской».

В наших реалиях таким «начальником», «хозяином», «распорядителем», «государем» Земли Русской, Российской Федерации является президент Путин. От этой Верховной власти его могут отделить либо свержение (в результате внешней войны или внутренней революции), либо смерть (естественная или неестественная), либо личный отказ от неё (или как у римского правителя Суллы, которому власть надоела, или в силу внутренней убеждённости, что пора власть передать другому, наследнику). Всё как у любого монарха.

Автократичность власти нашего президента психологически органична русскому сознанию, русскому пониманию власти. В автократичности нет ничего предосудительного, нет даже ничего диктаторского и уж тем более незаконного.

Власть президента легитимна с республиканско-демократической точки зрения. Он выбран абсолютным большинством избирателей в соответствии с государственными законами, регламентирующими процесс избрания на должность президента.

Но, кроме формы, есть ещё и содержание, и объём власти президента. А содержание, объём власти по факту практически автократичны. К этому надо прибавить ещё и согласие формальной Верховной власти народа в нашей демократической системе, то есть пролонгируемое уже в пятый раз, на каждых президентских выборах, согласие народа как верховного демократического суверена на такое положение дел.

Кстати, с одной стороны, «пересаживание» в 2008 году Путина из кресла президента в кресло Медведева и обратно в 2012 году есть лучшее подтверждение того факта, что Путину народ давал и даёт самую широкую санкцию доверия распоряжаться государственной властью так, как он считает нужным. С другой стороны, подобное «пересаживание» ничуть не умалило самой сути властных возможностей Путина, как бы он официально ни назывался. То есть хозяином ситуации был и остаётся именно он.

Концентрация власти и установление связи между властью и народом

Таким образом, Путин, хотя и в республиканских внешних формах, но является своеобразным продолжателем властной традиции русских Государей.

Он хорошо понимает необходимость выполнения двух главных обязанностей любого правителя в нашем государстве. Первая обязанность — это концентрация власти для максимально возможной эффективности, т. е. преодоления всяких препятствий для её положительной деятельности в государстве. И вторая обязанность — поддержание неформальной связи между народом и властью, основанной на понимании и, если возможно, в идеале — на чувстве взаимной любви между правителем и гражданами.

Без этой поддержки власти народом и без властной концентрации возможностей управлять таким гигантским государственным организмом, как Россия, невозможно.

Институт президентства как монархический властный компромисс в республике

Сильная и многолетняя президентская власть есть определённый монархический компромисс внутри демократического принципа властвования. Некий вариант избираемого и временного единовластного правителя. Правителя, к которому у нации вырабатывается родственное привыкание, сопереживание, соучастие его «галерному служению».

Это очень нехарактерно для республиканского правления, видящего во власти только представительство количественного большинства проголосовавших избирателей, смотрящего на представителя власти вне религиозно, отрешённо, прагматично и даже бесчувственно.

Мы же по-прежнему хотим видеть во власти отцовские нотки, патриархальную заботу, интуитивно желая видеть в лице, персонифицирующем собою понятие власти, «спасительного человека».

Как писал Иван Ильин, наше русское представление о власти неизменно патриархально, «фамилиарно», может быть, даже «патримониально»; оно склонно переносить строй семьи в государство, а строй монархии — в семью».

Мы всё так же склонны трактовать власть как область священную, связанную по-особому с Небом, в стиле «сердце царево в руце Божией».

Надо констатировать, что сто прошедших лет существования республики в России не сделали нас республиканцами, мы всё те же «царисты»: кто убеждённый, кто стихийный. Невозможно поменять национальные психологические предпочтения, сформированные многовековой историей. И здесь нечего стыдиться. Это наше величайшее достоинство, которое, надеемся, пригодится нам в будущем.

Новая холодная война и историческая применимость монархии

Сегодняшний нарастающий конфликт с Западом — это противостояние, для которого необходимо колоссальное напряжение и властных, и народных сил. Защита национального суверенитета России, так или иначе, потребует применения принципов монархической власти как мобилизационной системы «дисциплинированного энтузиазма» (термин Н. Я. Данилевского).

Исторически в России постоянная внешняя опасность сформировала высокую государственную сосредоточенность при максимально возможном единовластном правлении, направлявшем «частную деятельность к общим целям». Сегодня, так же как и всегда в нашей истории, перед Россией стоит задача сохранить политическую самостоятельность, суверенитет государства как одно из главнейших условий жизни народа. И обращение к опыту русской монархии абсолютно неизбежно, если мы хотим существовать и далее.

Конфликт США с современной Россией идеологически более глубок, нежели это было между США и СССР. Идеологическая разница между либеральными США и коммунистическим СССР была сродни двум фракциям одного гуманистического проекта, по-разному видевшим глобалистское объединение мира на мировоззренчески параллельных планах рационального устройства человеческого общежития в земных условиях.

Настоящий Запад победил западную социалистическую утопию. Предыдущая холодная война закончилась развалом СССР. Коммунистический проект проиграл США, а потому ни в настоящем, ни в будущем эта идеология, побеждённая американцами, не может быть взята на вооружение как настоящая, действенная альтернатива американской системе.

Новая холодная война как новое испытание «не на жизнь, а на смерть» заставляет нас обращаться к глубинным национальным традициям, которые только и позволят мобилизовать все силы для победы.

Монархия — это институт, который в кризисные или критические времена способен лучше всего использовать нравственно-психологические способности русского народа к сопротивлению. Можно назвать два «нравственных двигателя» русских народных сил, действовавших в русской истории: «дар повиновения» (или «дисциплину») и «готовность к самопожертвованию» (или «энтузиазм»).

Как нигде, бурная тысячелетняя история России сформировала самобытный институт автократической, единодержавной, концентрированной власти, которая исторически называлась у нас Самодержавием. Было бы преступным легкомыслием в новых испытаниях для Отечества не обращаться к этому проверенному веками опыту защиты своей национальной свободы.

 

Источник: tsargrad.tv

Автор: Смолин Михаил

Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции