Когда воюют Церкви

В столице Украины проживают три миллиона человек, это город с огромной периферией и центром с просторными бульварами, прогулки по которому осложняются постоянными подъемами и спусками. Как и в любом мегаполисе, жизнь здесь кипит. Как часто бывает в Восточной Европе, время от времени она внезапно замирает. На Рыбальской улице в глаза бросается блестящая дверь из массива дерева. Мимо проходит дама в платье цвета фуксии с платиновыми волосами, она идет быстрым шагом, так ходят обычно по делам или по магазинам. Она останавливается, роется в сумке, вынимает платок, открывает дверь и заходит. Не проходит и минуты, как появляется юноша в черной футболке, с татуировками и ярко выраженной мускулатурой. Он подходит, останавливается, заходит внутрь.

Потом появляется девушка на 12-сантиметровых каблуках, группа бабушек, мама с двумя детьми. Наконец заходим и мы: за дверью расположен вестибюль, где председательствуют дамы, предлагающие купить растительное масло, вино, сладости и иконы. Далее — погруженный в полумрак зал, где то тут, то там стоят молодые и пожилые люди, мужчины и женщины: у каждого в руке свеча, перед каждым свой образ святого, обрамленный золотом, на него смотрят, его обнимают, обожают, целуют.

То и дело проходит священник в черном облачении, что-то поправляет, на фоне слышится заунывное пение, под которое вы теряете ощущение времени. «Киев — это наш Иерусалим», — говорит архиепископ Боярский Феодосий, архиерей Украинской православной церкви, находящейся в епархии Московского патриархата. «Религия сохранила нашу нацию», — объясняет архиепископ Евстратий Зоря, глава Информационного управления раскольнической Киевской патриархии. Почти 70% украинцев исповедуют православие. Мы не знаем, сколько людей приходят в воскресенье на службу, но безусловно, многие приходят в храмы в обеденный перерыв и отводят душу за иконами. «Я прихожу сюда при первой же возможности, — говорит молодая женщина, стоя на пороге огромной, великолепной Киевской Лавры. — К сожалению, не так часто, как мне бы хотелось».

Уже четыре года — с тех пор как Москва аннексировала Крым после проевропейской революции в Киеве и начала поддерживать мятеж пророссийских повстанцев в восточном регионе страны, на Донбассе — Украина изнемогает от конфликта, который здесь едва ли не запрещено называть гражданской войной. «Россия напала на нас без каких бы то ни было причин», — говорит Ростислав Павленко, заместитель главы администрации президента. «Русские всегда считали нас деревенскими родственниками, — объясняет Микола Рябчук, эссеист, политолог и президент украинского пен-клуба. — Они никогда не примут нашу независимость». Начиная с апреля война между Россией и Украиной разгорается на новом фронте, и первая, решающая реакция может появиться 28 июля, в 1030-ю годовщину крещения славянских племен как раз на берегах Днепра, в Киеве.

«Уже тысячу лет русское и украинское православие объединяет общая судьба, и так и должно оставаться», — шепелявит архиепископ Феодосий. «Русские говорят, что они наша соборная церковь, — отвечает с улыбкой его коллега Евстратий. — Но Киев существует с 800 года, а первое упоминание о Москве появляется в 1147 году: так как же мать может быть моложе дочери?» Война на поле религии между Россией и Украиной назревала в течение нескольких десятилетий, но разразилась 9 апреля, когда президент Украины Петр Порошенко официально обратился к Вселенскому патриарху Варфоломею Константинопольскому с просьбой преодолеть раскол Киевского патриархата путем признания его независимости — если выражаться каноническим языком, автокефалии — от Московского патриархата. «В сущности, формально мы объединились только в 1686 году, — говорит архиепископ Евстратий с беспечностью человека, для которого все, что меньше тысячелетия, является сущей мелочью. — В Киеве зародилось восточноевропейское православие, — говорит его коллега, верный Москве, — тот, кто нарушит это единство, угрожает нашей традиции».

Это представляется теологическим диспутом, который ведется пером на пергаменте: если бы они говорили непосредственно друг с другом, возможно, два архиепископа уделили бы больше времени Никейскому собору 787 года, чем президентским выборам 2019 года. Но многие считают, что Порошенко делает ставку на религиозную независимость, чтобы поднять неумолимо падающий рейтинг: по данным Украинского центра экономических и политических исследований имени Разумкова, сегодня за действующего президента проголосовали бы всего 6% опрошенных, в то время как спустя четыре года после революции на Майдане количество украинцев, убежденных, что их государство погружено в коррупцию, выросло с 82% до 88%. В фонде «Демократические инициативы» подтверждают, однако, что доверие к церкви растет, в то время как, исходя из общественного мнения, самыми главными национальными катастрофами являются война, бедность, безработица и вездесущая коррупция. Было ли необходимо добавлять к этому списку еще и религиозный конфликт? В президентском дворце Ростислав Павленко отрицает, что автокефалия — это последний козырь, имеющийся в запасе у приходящей в негодность власти: «Для Украины это стратегическая цель с 1991 года, речь идет о том, чтобы наша душа вслед за нашим государством обрела независимость». Что же касается обвинений во вмешательстве политики в религиозные вопросы, то тут мнения двух объединений вновь диаметрально расходятся. «Это очевидное нарушение украинской конституции, в которой говорится о независимости церкви от государства», — утверждает архиепископ Феодосий. «Это правильный ответ на стремление к русификации, осуществляемой московской церковью, которая является неотъемлемой частью путинской системы», — отвечает писатель Микола Рябчук.

Если Киев — это православный Иерусалим, то Киевская Лавра выполняет роль Гроба Господня. Его подземные ходы полнятся золотом и реликвиями, а вокруг все окружено верующими, только что вышедшими на божий свет: у кого-то на лице до сих пор застыло молитвенное выражение, а кто-то уже готов вернуться к своей обычной жизни. Они говорят по-русски и по-украински, и при этом выбор языка не означает ни этнической, ни политической, ни религиозной принадлежности. «А в чем проблема?— говорит молодой теолог, владеющий обоими языками. — Ирландцы тоже гордятся своей независимостью, несмотря на то, что почти все они говорят по-английски». Молодой художник хотел бы, чтобы украинское православие освободилось от клейма раскольничества: «Я связан с Московским патриархатом, но, если киевская церковь будет признана Константинополем, я буду рад принадлежать к ней». Одна девушка, напротив, уверена, что русские и украинцы должны оставаться единым сообществом, в то время как из женского гомона становится понятно, что дамы будут согласны на все, лишь бы политики держались от них подальше. «Это не просто политика, это борьба добра со злом, — вмешивается в беседу фаталистически настроенный отец семейства, отстаивающий свой пророссийский статус кво: «Если они попытаются забрать у нас наши монастыри, им мало не покажется!» На данный момент Киевская Лавра принадлежит Московскому патриархату, и на вопрос, должна ли она перейти украинской национальной церкви, архиепископ Евстратий, пришепетывая, отвечает: «Мы не отстаиваем монастыри в Москве, так почему они должны отстаивать монастырь в Киеве?» Его коллега Феодосий, напротив, в ужасе: «Если кто-то тронет Лавру, разразится гражданская война». Еще во время событий на Майдане у дверей монастыря начинался конфликт. Но в президентском дворце заверяют, что четыре года спустя бояться нечего: «Как только будет получен статус автокефалии, все продолжится мирно и в соответствии с законом».

Когда говорят о патриархе Московском и всея Руси, под словами «всея Руси» подразумевается, что он патриарх России, Белоруссии и Украины. Проблема состоит в том, что одно государство из трех не хочет оставаться в этом историческом букете. Мы наблюдаем появление 15-й национальной православной церкви? В данный момент на Украине наибольшей популярностью пользуется все же церковь, связанная с Москвой, к которой относится 12 тысяч приходов, в то время как Киевскому патриархату принадлежат всего три тысячи приходов, у Московского патриархата — пять тысяч монахов, у Киевского — 200. Архиепископ Феодосий радуется последнему факту, считая, что церковь без монахов — это бесполезная странность. Однако Варфоломей I Константинопольский придерживается иной точки зрения: он записал просьбу президента Порошенко, направил трех митрополитов провести опрос во всех других национальных православных церквях, от Сербии до Грузии, и, возможно, 28 июля вынесет свой вердикт. «Он даст нам добро на автокефалию, — убежден архиепископ Евстратий, — и это будет решающий удар по имперским амбициям Москвы». Бессмысленно говорить, что Феодосий Боярский придерживается ровно противоположного мнения.

Чтобы сбросить со счетов соперничество иерархов, мы обращаемся с вопросом к людям, сидящим на скамейках вокруг собора святого Владимира. Один господин одобряет автокефалию, «лишь бы в церкви продолжали говорить по-русски», дама в ответ нам улыбается, говоря, что «единственное, что важно — это чтобы дети были счастливы». Одна девушка, к которой мы обратились, удивленно смотрит на нас и не знает, что сказать: «Я пришла сюда, потому что мне было грустно, я услышала колокольный звон и остановилась послушать его». Мы просим прощения, что побеспокоили ее. Когда она нас уверяет, что теперь она постоянно грустит, но ей становится уже немного лучше. Нам думается, что Киев, конечно, не является частью России, но Достоевский и здесь — свой. Рано или поздно в счет пойдут и эти родственные связи.

inosmi.ru

Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции