На изжоге. Рассказы Гусара

- Если нас так продолжат отправлять, то я в Ростов поеду, – тихо проговорил боевой товарищ, лежащий справа от меня.

В помещении не было окон, но зато стояли большой стол, шатающаяся скамья, разнообразные полки, стеллажи и вешалки. Вдоль одной из стен лежали поддоны, застеленные ковриками и спальными мешками, на которых, собственно, мы и отдыхали. Отдыхалось с трудом – не очень просторная комната была заполнена группой горцев, громко что-то обсуждающих и периодически выясняющих между собой отношения.  На улице время от времени слышны "выходы" и "прилеты", что немного добавляет поводов для беспокойства, а полноценная перестрелка с "щеневмерликами" может начаться в любую минуту.

Вишенкой на торте стали изжога и рези в желудке, которые заставили задуматься о перспективе заработать язву на местном сухом пайке. Состоит он из хлеба, паршивой тушёнки, лапши быстрого приготовления, консервированной гречки, недорогих сладостей... Впрочем, о желудке и его содержимом - позже. Нужно рассказать, как эта история началась...

– Я бы на А. хотел поехать или даже на К. Но не на Д., там, говорят, совсем паршиво, – говорил я, раскладывая вещи по своей койке в кубрике.

Вспомнить о случайно брошенной во время разговора фразе мне довелось через несколько часов. В мой кубрик зашёл сосед, начальник караула и по совместительству петербургский еврей.

– Ребята, а вы на позиции не хотите поехать? – поинтересовался "сожитель" у меня и Димы, моего товарища-добровольца.

Ответ был дан коротко и ясно: не хотим. У нас своя группа, которая ездит на свои позиции и занимается своими делами. Однако достучаться не получилось – через несколько минут он привёл в нашу комнату ещё одного, который обратился к нам с тем же вопросом. Получив отказ, он спросил, кто наш командир, и через некоторое время вернулся уже с ним.

Как выяснилось, приказ на выезд был получен "с самого верха". Мой командир зашёл в кубрик, сел на кровать и отдал приказ – на Д. должны ехать, но не я. Отбудут Дима и Слава, в то время как я должен был остаться и получить купленный на собранные донаты дрон. Но... Было одно огромное НО в виде алкоголизма Славы.

Доброволец пил как не в себя и, как только добирался до алкоголя, моментально просаживая все оказавшиеся в руках деньги, никогда не появлялся вовремя после увалов. Так получилось и в этот раз – в девять часов утра, когда надо было прибыть на базу, он сообщил, что стоит на остановке. Явился с сильнейшим перегаром он только к часу дня, и отправлять его на боевой выезд в таком состоянии значило подставить всю позицию под угрозу.

Написав последнюю фразу, я пришёл к выводу, что сказанное не то чтобы соответствует действительности, хотя звучит крайне пафосно. Немного забегу вперёд и скажу, что на той позиции, куда мы приехали, полуслепого человека с катарактой поставили наблюдать за дыркой в заборе. Дело в том, что ни дырки, ни забора он, собственно, не видел, а тем более не смог бы увидеть лезущих через неё ВСУшников. Так что один похмельный боец не испортил бы ситуации.

Что я могу сказать точно, так это то, что за Славика мы бы все получили по шее от комбата. Пьяных на базе он не выносил, и, поговаривают, что в 14-м году жестоко расправлялся с пьющими подчинёнными. На позиции мы поехали на его бронированном авто, так что исходящий от моего нерадивого сослуживца аромат старший точно бы учуял. Дальше же по старому армейскому принципу: накосячил один – отвечают все.

Одним словом, я настоял, чтобы алкоголик остался на базе, а я отправился на позицию Д. Последний на меня, конечно, обиделся, но я недолго переживал по этому поводу. Все самое весёлое только начиналось, а я на чёрном внедорожнике мчал в сторону самой опасной позиции нашего отделения. Был и повод для радости – я впервые надел на выезд новый бронежилет.

Но уже совсем скоро мысли об обновке меня оставили. Мы прибыли в полуразрушенный ангар, выгрузились из авто под грохот разрывающихся неподалеку снарядов. Звук уже до боли привычный, а потому не вызывающий сильных эмоций. А вот про последующие события этого сказать было нельзя.

Нас встретили, затем была короткая прогулка по уничтоженной войной промзоне. Зрелище, скажу вам, достаточно интересное и по-своему даже эстетичное. Справа – прекрасное зелёное поле (по-любому заминированное), слева – ангары, заборы и прочие индустриальные объекты, пробитые, посеченные осколками и просто взорванные.

А затем мы попали в "чистилище", про которое я уже подробно рассказал в самом начале. Впечатление оно на меня с самого начала произвело самое гнетущее, и оно подтвердилось многократно.

Мысль о том, что столкновение может начаться в любой момент, не давала покоя. Не давали покоя крики, прилеты мин и ракет, выстрелы и изжога, которая накатывала с каждым проглоченным куском. Особенно если это какой-нибудь пряник или печенье, без которых, казалось бы, можно обойтись, но не получалось – мозг упорно хочет обрадовать себя хоть чем-нибудь вкусным, даже если это запрещённые к употреблению сладости.

Первый бой начался практически сразу по моему прибытию. Из цеха-чистилища шёл подземный ход, стыкующийся с окопом и пулеметной точкой. Ползя по нему, я впервые услышал выстрелы и матерный крик, сопровождаемый длинной автоматной очередью, выпущенной куда-то в направлении противника. 

Воевали в отряде по-разному. Здоровый и наглый горец, обещавший пойти на украинцев со штык-ножом, если закончится боекомплект, во время боя забежал в цех с пулеметом в трясущихся руках и кричал Диме, чтобы он ему в чем-то помог. Другой, пожилой и худощавый боец в толстых очках, зашёл по другой причине – решил проверить WhatsApp, несмотря на грохочущую перестрелку. Брать пример, разумеется, не стоит с обоих, однако старик в данной ситуации у меня вызвал куда больше уважения.

Да и реакция моя на это столкновение была, пожалуй, более похожа на него. Я флегматично заряжал патроны в магазин, когда поймал себя на мысли "когда же это уже закончится". Над головой выпущенные украинцами пули косили ветки, неподалеку слышались разрывы, но в целом меня это не сильно беспокоило. У ситуации был свой плюс – когда я взглянул на часы, выяснилось, что бой украл уже полтора часа времени, которое на позиции тянется безумно медленно. Мучило именно ожидание наступления украинцев, а далеко не сам замес.

Особенно когда он грозит начаться с минуты на минуту и несет в себе серьезную угрозу. Один раз я вскочил с поддонов от того, что кто-то громко выкрикнул мой позывной. Когда тебя так будят, это значит только одно – нужно срочно надевать бронежилет. Либо нужно заступать на пост, либо...

– К нам подошёл танк, – сообщил мне кто-то в полумраке чистилища. – Не наш.

Я взял автомат, лежащую на столе гранату и начал ждать. Танк... Танку мы бы вряд ли смогли что-то противопоставить, несмотря на бравые обещания кавказцев. В принципе, я с некоторой апатией приготовился умереть на этой заброшенной промзоне и думал о том, как бы полезнее использовать лежащую в нагрудном подсумке РГД-5.

Но танк так и не приехал. По словам старшего в отряде, это вообще был не танк, а "бэха" (БМП), однако до нас она так и не добралась – рычащий двигатель спустя какое-то время начал удаляться от наших позиций.

А вот с подсумком под гранату приключилась интересная история. Ещё до того, как я использовал его по назначению, ко мне подошёл один из горцев, с очень неприятным выражением лица рассматривая мои развешанные по броне подсумки.

– Что у тебя здесь?

– Аптечка.

– А переложить есть куда?

– Нет.

– А сюда? (Тыкает пальцем в подсумок под гранату)

– Не поместится, маленький.

– Э, видишь, под гранату ничего не имею? – поинтересовался горец, указывая пальцем на свою разгрузку.

– Не, мне самому пригодится, – отрезал я, проходя мимо попрошайки дальше по окопу.

Вслед мне прозвучало, что подсумок может мне вообще не пригодиться, но прогноз, как я уже сказал, не сбылся. Следующие сутки я провел с гранатой с разжатыми усиками на груди, и она, возможно, немного ослабляла мои страдания от изжоги. Злобные фрукты с тротилом внутри здесь вообще редкость, их почти никому не выдают, поэтому приобретение однозначно скрасило моё времяпровождение.

Вернемся к теме горцев, один из которых потерпел неудачу при попытке "отработать" подсумок у "новичка". Нельзя сказать, что они все были крайне для меня неприятны. С одним из них, учившимся в Москве экс-полицейским, мы быстро нашли общий язык, ещё с несколькими неплохо пообщались, молодого и неопытного бойца они понемногу поддерживали. Однако в целом дистанция между русскими, которые находились в меньшинстве, и приезжими с Кавказа добровольцами была крайне ощутима.

Особенно меня насмешил рассказ одного из сильно выпивших горцев, который я выслушал уже по приезде на базу. Ранее уже упоминалось, пить на территории части строжайше воспрещалось, но это не помешало им устроить грандиозную вечеринку в казарме с танцами и использованием блютуз-колонки.

– Есть один парень, который к нам вхож... – заговорил оратор, но быстро понял, что начал немного не с того, – просто парень, который знаком с нами. Так вот, он к нам пьяный зашёл и спросил, почему мы к вам относимся, как к людям второго сорта! Я как [ударил] ему по щам! Мы же все равны тут!

Про "равны" уже упоминал экс-полицейский, рассказывавший про то, как его земляки отказываются выполнять обязательные работы в армии.

– Обязательно откажутся. Только среди равных могут... – объяснил он, тоже, наверное, не придавая особого значения своим словам.

И, несмотря на то, что к новичкам ни у кого не было каких-либо вопросов и придирок, нахождение в таком окружении сильно давило на мозг. По словам Димы, больше всего он устал даже не от "войны", а от столь занимательного соседства.

Войны в какой-то момент мне начало даже недоставать. Я стоял на посту у пулемёта, а простреливаемый район нежным светом заливала полная луна. Пулемёты я очень люблю, поэтому возможность поработать из ПК по идущим в наступление украинцам меня чертовски тешила. Сильнее желания прижать к плечу двумя руками тяжёлый приклад и спустить курок было только желание покурить, хотя я на посту себе такого стараюсь не позволять... Особенно если учесть, что по нам время от времени работал снайпер.

Неподалеку от меня в ночь как раз вглядывался Дима, с которым мы и обсудили этот насущный вопрос.

– Да покурил бы, что. Главное огонёк руками закрывать.

Привычка прятать горящую сигарету от возможного наблюдателя у меня уже давно появилась, однако в столь щекотливой ситуации наслаждаться никотином мне ещё не доводилось.

– А что, курили тут так уже?

– Курили...

Особый интерес в данном случае представляло сладкое чувство нарушения запрета. Схожие переживания испытывает мальчишка, когда снимает на улице навязанную матерью шапку, но здесь в качестве "мамы", как бы это ни было парадоксально, выступал снайпер ВСУ. Склонившись за мешками с песком, я осторожно затягивался, а сигарета предательски освещала квадратный метр кирпичной стены передо мной. Однако этот "сеанс" никакого удовольствия мне не доставил. Изжога отвлекала от табака. Опять же, наступления я так и не дождался, поэтому доставшийся мне пулемёт не испытал моих прикосновений.

Не испытала прикосновений и растяжка, натянутая поперёк окопа. Раньше по нему ходили наши, поэтому мне он представлялся безопасным. Мы с напарником сунулись в поисках мешков, которые можно засыпать песком и обложить наши немногочисленные укрепления. Дима вышел вперёд и продвигался, высматривая наживу. Мы достаточно быстро двигались вперёд, даже не взяв с собой автоматы (и зря, потому что в конечном итоге виляющий окоп упирается в украинские позиции), но внезапно он остановился.

– Дальше не пойдём, тут растяжка, – объяснил он.

Как выяснилось, один из горцев натянул проволоку где-то на уровне паха, создав достаточно заметную ловушку. За это можно сказать ему спасибо – даже не знаю, успел бы я отреагировать на шипение запала, идя в нескольких метрах позади братки. У Димы же шансов было ещё меньше. Вот за что я точно не благодарен – так за то, что про заминированный окоп нас никто не предупредил.

Вязкие и липкие трое суток наконец подошли к концу, но нас все не забирали. Сигареты закончились, запасы воды тоже были истощены до предела, а новостей о смене до сих пор не было – мы заступали на пост, стояли в карауле, понемногу начинало вечереть – а это значит, что обстрел с противоположной стороны мог начаться в любую минуту. А это означало новую задержку – какая может пересменка, когда идёт бой...

Но спустя несколько часов я и Дима уже были в бане недорогой гостиницы, находящейся на окраине Донецка. Нас все-таки забрали, мы переоделись на базе и сразу же отбыли в город. Номеров не было, но и помещение бани в качестве временного пристанища нас вполне устраивало. На столе стояла початая бутылка весьма паршивой водки, но, что самое удивительное, изжоги это пойло у меня уже почти не вызывало.

Позывной Гусар