Никабы, интифада ножей, нападение на храм и полицейских: В Дагестане пресекли новый теракт исламистов

Джихад не удался

Центр общественных связей ФСБ сообщает, что в Дагестане была задержана группа исламистов, которая готовила серию терактов в республике. В данный момент в руках правоохранителей находятся трое ваххабитов, которые дают показания силовикам. 

Как признались задержанные, террористы изготавливали самодельное взрывное устройство, которое должно было быть использовано для подрыва православной церкви. Кроме того, они планировали с ножами напасть на сотрудников правоохранительных органов в духе "Интифады ножей" в Израиле несколько десятилетии назад. 

"Хотели устроить джихад, сделать бомбу, одна из целей была церковь. Мы также намеревались с ножами напасть на сотрудников полиции, чтобы убить их", — сообщают в пресс-службе ФСБ Дагестана. 

Двое задержанных являются неженатыми молодыми людьми. Третий исламист предположительно является лидером террористической ячейки. Он женат, и его супруга, как это водится у исламистов, носит никаб. 

В данный момент все трое находятся в СИЗО, их допрашивают сотрудники ФСБ на предмет связи с иностранными спецслужбами и другими террористическими ячейками. 

Вызов Кремлю

Цель подобных терактов — провокация начала погромов против мусульман или иных действий, направленных против них, теперь уже в русских регионах. В качестве акта мести. А потом встречно качнуть мусульманское сообщество, дабы оно тоже пожелало мести русскому и православному сообществу. И далее по кругу продолжить разжигание розни.

Ну, как минимум, в идеале (для них, естественно). Они бы очень хотели, чтобы оскорблёнными молодыми мусульманами пополнялись радикальные исламистские группы, перерастающие в террористические ячейки. И чтобы русские православные начали проявлять похожую активность в каких-то иных форматах (так как продублировать исламистские алгоритмы непросто и связано с целым рядом проблем).

  Фото: Пресс-служба ВСУ/mil.gov.ua

Соответственно, совершенно понятно, что организовавшие теракт – такие же враги мусульман, как и православных. Стремление спровоцировать погромы против них ярко об этом свидетельствует. А, значит, исламское сообщество нашей страны должно найти в себе силы для противостояния подобным организациям, транслирующим радикальный исламизм.

Но эту проблему не нужно считать простой. Она сложнее, чем кажется. И вопрос не только в необходимости подавить террористические организации. Такие вещи, прежде всего, делаются спецслужбами, а не мусульманским сообществом. Оно может этому активно содействовать, но всё равно основную ответственность будут нести спецслужбы.

Мусульманское же сообщество должно сосредоточить своё внимание на ином. Например, на работе по легальным и полулегальным исламистским организациям, пусть и не занимающимися напрямую терроризмом, но служащими его базой – первичной средой, в которой и формируются террористические сети. Из которой туда на постоянной основе поставляются новые члены.

Исламизм распространяется со скоростью пожара

Этим реально не занимаются. Вообще. На российском Кавказе, в ряде городов, уже нормой стали проводимые демонстрации исламистов-радикалов. Не явные. Но очевидные. К примеру, демонстративный проход по городу женщин в никабах и мужчин характерного облика. Плакатов нет. Но они демонстрируют себя и показывают свою власть. Выставляют на обозрение свой контроль ситуации в данном городе. Иногда в ночное время. Иногда и в дневное.

И люди их реально боятся. Такие же мусульмане и жители Кавказа. Но лояльные и куда более светские. Потому как если кто-либо выступит против исламистов, то у него могут поджечь, а то и вовсе продемонстрировать, что резать горло они готовы не только православным священникам.

      Фото: Пресс-служба Минобороны России/mil.ru

И людьми ощущается сила таких радикальных исламистов. Вот только в легальную и полулегальную "ночную власть", они подрывают власть государственную. Надо говорить, что такие выходки должны быть пресечены? Причём, делать такое необходимо при помощи совместных усилий власти и исламского общества.

Такого рода организации – это, по факту, радикальные исламистские секты, которые обязаны быть просто уничтожены. Вычищены под ноль. И опыт по борьбе с радикальными исламистами вполне себе имеется.

Опыт борьбы с исламизмом

Условно он бывает двух типов: чеченского и азербайджанского. Которые, в свою очередь, основываются на саудовской и турецкой моделях.

Азербайджанская модель подразумевает жесткое установление светских норм жизни. В её рамках любое публичное выражение радикальных исламистских взглядов (включая внешний вид) абсолютно исключается и свирепо пресекается. По крайней мере, в хоть сколь-нибудь крупных населённых пунктах (периферия – это периферия и там может ещё наблюдаться что-то отдельное, но сильно скромное). Азербайджан основывался на турецком опыте, который был успешно испытан в течение нескольких десятков лет.

Чеченская модель подразумевает адаптацию властями исламистских лозунгов в более умеренную форму и более умеренные проявления, что, с одной стороны, придаёт обществу некоторую степень исламизации, но, с другой, там происходит ещё более жесткое подавление радикальных группировок. Такого рода модель используют в Саудовской Аравии после того, как в Иране случилась исламская революция.

      Фото: Пресс-служба ФСБ/fsb.ru

Таким образом, перед российской властью стоит выбор между двумя моделями, которые они должны использовать. Вероятно, ими будет разработана собственная новая модель, учитывающая специфику. Это нормально. А вот что может быть ненормально, так это заниматься тем, чем они занимались до этого – а они ничего не делали. Что и стало истинной причиной теракта. Именно это, а не происки внешнего (хотя, они безусловно имели место).

И даже когда наши власти, наконец, проснутся, надо понимать, что любая модель успешна лишь в той мере, в какой у властей имеет место способность и решимость к подавлению не только радикалов и откровенно террористических сетей, но и полулегальных радикальных исламистских структур, численностью кратно превышающих террористические организации.

Мне очень хочется надеяться, что то, чем надо было заниматься вчера, начнёт делаться хотя бы завтра. Лучше поздно, чем никогда.