Павел Раста: Четыре года измора

15 февраля исполнилось ровно четыре года с того дня, как началось перемирие, предусмотренное вторыми «минскими соглашениями». А, фактически, вступили в силу сами эти соглашения, подписанные несколькими днями ранее. Я хорошо помню тот день. Можно смело сказать банальное «как сейчас». Я тогда лежал в госпитале в центре Донецка, так вот, за те дни, что прошли между подписанием соглашений и началом перемирия, по городу было выпущено всё, что ещё оставалось на складах у противника. Украинские партнёры словно стремились подбить некий баланс по вооружениям. А может добивались более впечатляющих цифровых показателей в некоем своём украинском «отчёте по настрелу». Так или иначе, город утюжили так, как я ни разу не видел ни до, ни после. Вот лично я. Считаю, что имею здесь полное право на субъективность. Равно, как и те люди, простые жители Донецка, которые ждали этих «минских соглашений», как манны небесной, слушали радио, затаив дыхание и считали часы до 15 февраля, очень переживая о том, что оккупанты могут начать перемирие не по Московскому времени, а по Варшавскому (то есть, на целый час позже). Такое было. И я плюну в лицо любому, кто этих людей осудит — пусть сначала сам поживёт в том аду, в котором жили они во время зимней кампании 2015 и летней кампании 2014 года. А так же в некоторые дни между ними.

И вот они прошли — четыре года «Минска». Прошли, в очередной раз доказав, что не бывает ничего более постоянного, чем временное. Ну, так и что же можно сказать после этих четырёх лет?

Самое мирное в мире перемирие

Если быть точным: то самое перемирие соблюдалось всего где-то около суток. В Донецке чуть дольше. А на ряде участков фронта — вообще никогда. Весь период его действия противник только тем и занимался, что проверял армии Республик то ли на прочность, то ли на вшивость. Скорее, второе, так как он, в основном, пользовался полной безнаказанностью. Один мой боевой товарищ ещё в конце 2015 года пожаловался, что от такого мира потерь в подразделении больше, чем было во время той самой зимней кампании. Главным образом потому, что нашим бойцам попросту запретили отвечать огнём на огонь: то самое сакраментальное «не поддаваться на провокации». И длилось это, с мелкими перерывами, все четыре года. Так что ж мы имеем в итоге?

А имеем мы следующее.

Во-первых, исход из армии боевых кадров 2014-2015 годов уже давно перестал быть даже критическим: он просто закончился вместе с этими кадрами. Нет, какое-то их количество до сих пор в армии. Но боевой костяк той самой народной армии, останавливавшей врага в самые тяжёлые моменты начала войны, более не существует. Я даже больше того скажу: если сейчас появится некая альтернатива на гражданке (работа, за которую будут хоть сколько-нибудь сносно платить) — уйдёт и большинство тех, кто до сих пор остался. Годами стоять на одних и тех же позициях, хоронить друзей и не отвечать гадам, которые их убили — это вытерпит не каждый. А данные кадры как раз из тех, кто терпеть не будет в принципе. Они и не терпят. В итоге произошло качественное ухудшение структуры личного состава: вместо тех, кто воевал за идею, пришли те, кто «служит за зарплату». До какой степени такие кадры будут эффективны в реальных боевых условиях, рассуждать не берусь. А вот не хочу — и не рассуждаю.

Во-вторых, экономическая стагнация региона уже отчётливо приобрела черты катастрофы. Чисто экономических причин три. Первое: перманентное и непрерывное ослабление экономики войной, длящейся уже дольше, чем Великая Отечественная. Второе: разрушенные экономические связи внутри самого донбасского промышленного комплекса, огромная часть которого осталась на оккупированной территории и о её возвращении речь уже даже не идёт. Третье: отток населения с территории, всё более ухудшающееся положение в сфере кадров. Причём, кадров любых, вплоть до водителей троллейбусов. Да, друзья мои, уже даже так стоит вопрос. Что касается причин не экономического характера, то их я так же не желаю обсуждать. Не желаю — и не обсуждаю.

Ну, и в-третьих. Уже слегка упомянутые последствия для демографии. Истинная численность населения Донбасса, на самом деле, является одной из главных военных тайн на данный момент. Точные цифры его оттока — предмет для отдельного исследования, но то, до какой степени этот отток велик, можно понять, просто посмотрев на Донецк вечером и увидев, какое количество окон не горит. И это Донецк — город, в котором всегда было чуть лучше, чем во всех остальных частях ДНР. По каким же причинам население, выдержавшее с честью все тяготы и лишения горячей стадии войны, начало уезжать в период «мира»? Из-за усталости и отсутствия перспектив. Можно впадать в любые геополитические рассуждения, но для населения «минский формат» давно превратился в пытку. Опять же: жить и жить в ожидании обстрелов, при комендантском часе и постоянном падении уровня жизни, не видя ни просвета, ни понимания того, что будет дальше, может далеко не каждый. А если точнее — не может никто, вопрос лишь в степени прочности, которая у каждого рано или поздно кончается. Вот люди и едут искать счастья за пределами малой Родины. Которую они очень любят, но всё имеет пределы, даже любовь.

Милая картина складывается, не правда ли?

Чему альтернативы нет

Ради приличия задам один риторический вопрос: зачем всё это было нужно? Ради чего заключался сам этот «Минск». С вашего позволения, самые поверхностные политические заклинания я приводить вообще не буду: пусть про «безальтернативность» всерьёз рассуждают конченые. Уж извините за ополченскую прямоту. Полуофициальная (или даже неофициальная) причина была в том, что врага предполагалось взять измором. Дескать, мы посидим и посмотрим, как эти «тупые скакуасы» сами развалятся. Ну, и, разумеется: «сами к нам приползут». Если честно, мне даже комментировать этого не хочется. Да я и не буду. Из всего этого бреда я извлеку только тезис про взятия врага измором, как единственный, заслуживающий хоть сколько-нибудь внимания, и пока отложу его в сторону.

Ну, а по сути, «минские соглашения» были типичным «отложенным решением». Что ж, такие ходы имеют право на жизнь. Они даже могут быть весьма эффективны. Но есть одно «НО». У всех таких «отложенных решений» есть срок годности. И он не так уж и велик. Рано или поздно изжившее себя «отложенное решение» начинает разлагаться, отравляя всё вокруг. Что и произошло с «минским форматом», которому «альтернативы нет».

И каков же их эффект сейчас, по прошествии четырёх лет? Он, к сожалению, очевиден: полная утрата всех стратегических и, местами, даже тактических преимуществ, полученных в 2014-2015 году. Вот цена «Минска».

Настоящая цена.

Уровни дна

Однако если кто-то полагает, что дно в этой ситуации уже достигнуто, то спешу его разочаровать — нет. Точнее, на этом дне «минский формат» и те, кто за него отвечают, стоят уже обеими ногами. Но, при этом, они, не переставая, пытаются углубляться дальше. Они то прыгают, пытаясь утрамбоваться поглубже, а то и вовсе начинают вести глубинные работы при помощи горно-шахтного оборудования. И причина здесь, увы, банальна.

То, что «Минск» зашёл в политический тупик, очевидно уже несколько лет. Но есть два момента. Во-первых, «ответственные граждане» просто не видят выхода — они сами себя загнали уже так далеко, что полностью утратили любое стратегическое видение. Во-вторых, при нахождении в этом тупике создаётся некая иллюзия спокойствия или даже «стабильности» (есть у нас такое сакральное слово). И пусть это, воистину, иллюзия. Пусть за видимым фасадом скрывается стагнация и всё большее погружение ситуации в болото безысходности (а описанные выше результаты «Минска» — это оно и есть). Не важно. Главное, именно сейчас всё тихо: можно смело отправлять радостный, «лихой и придурковатый» отчёт начальству. А что будет завтра: какая разница. И теперь, вместо «нам бы день простоять да ночь продержаться», мы имеем «ещё один день прошёл — и ладно». Надо ли говорить, насколько хрупким является такое мнимое равновесие при медленной, но неуклонной деградации? Видимость хоть каких-то успехов здесь создаётся уже только и исключительно при помощи самовнушения. Эдакий политический аутотренинг, создание у себя и окружающих убеждения в том, что «король одет».

Знаете, у философов-постмодернистов, вроде Делёза, есть такое понятие — «ризома». Это некая фальшивая грибница реальности, заменяющая реальность настоящую. Не хочу углубляться в подробности, но суть в том, что иногда эта «грибница-симулякр» сплетается в довольно крепкое образование и у некоторых складывается ложное ощущение, что они стоят на твёрдой земле. А на самом деле это фальшивка и под ногами бездна. Просто она чуть сгустилась. Но это временно. Вот примерно это мне и напоминает данная ситуация. Уважаемые «ответственные граждане» и «компетентные структуры» убедили сами себя, что безальтернативный «Минск» ведёт их к успеху, что враг вот-вот сам приползёт сдаваться и что нынешняя тишина вокруг Донбасса — это истинная «стабильность», ничуть не похожая на морг. Но только это, в лучшем случае, иллюзия и самообман.

А в реальности, ребята, враг отдохнул, полностью восстановился, переобучил и переоснастил армию (которая уже отнюдь не та, что на момент заключения «Минска»), наладил её снабжение и обеспечение, а ещё достиг абсолютной мобилизации населения за счёт правильной идеологической и пропагандистской работы. То есть того, в чём наша сторона им абсолютно проигрывает (идеология — она ведь «для лохов», правда, ребята?). Это у них. А у нас — Донбасс, всё более истощающийся в военном, экономическом и демографическом смысле.

У меня напрашивается вопрос: так кого берут измором?

Политика государственного самогипноза

Вот такая весёлая картина получается. При том, что этот текст — ни в коем случае не является подробным анализом итогов «Минска». Это всего лишь поверхностный обзор. Но даже после такого, неглубокого рассмотрения уже возникает целый ряд вопросов к тем, кто продолжает продвигать в массы идею «безальтернативности» этих, по сути, давно уже мёртвых соглашений.

Я ни в коем случае не даю советов «компетентным» и «ответственным» гражданам. Куда мне до таких мудрых и просвещённых мужей государевых. Вот только не может быть «безальтернативным» то, эффективность чего определяется только и исключительно самогипнозом. Так не бывает, ребята.

И мне бы очень хотелось, чтобы этот факт дошёл до вашего государственного мозга раньше, чем «минский» тупик окончательно станет «минской» необратимостью.

Всего вам доброго.

Павел Раста (позывной «Шекспир»)