Преступление и наказание: За что тернопольских полицейских отправили в АТО

Мы, конечно, все думали, что аляповатая, неряшливая, сельская, хотя и кровавая с первых же моментов клоунада, разворачивавшаяся на Майдане, никогда не дорастет до настоящей готики, до полноценного нацизма, оборудованного системой тотального государственного контроля и преследования инакомыслия. Мы ошибались Слишком слаба государственная власть, слишком сильна улица, слишком много в системе людей, которые, не являясь националистами ни в малейшей степени, просто используют его в своих, глубоко корыстных интересах. Но выясняется, что главное — это выбрать направление, а дальше оно само начинает подстраивать реальность и формировать абсолютно новые реалии под собственные нужды. Дикая новость о полицейских, станцевавших в Тернополе под Газманова и отправившихся за это в АТО, наглядно демонстрирует, как работает эта механика.Сами полицейские были уверены, что какие-то там запреты — это формальная чушь и безмятежно вальсировали со своими подругами под «Господа офицеры». Им, как и многим другим гражданам, хорошо известно еще с советских времен, что власти вводят разнообразные ограничения, в большинстве случаев вовсе не настаивая, чтобы граждане неукоснительно следовали спускаемым сверху указаниям.

Но оказалась, что проскрипционные списки, в которые решением тернопольского горсовета занесены как имена отдельных звезд российской эстрады, так и исполняемых ими песен — это совсем не ерунда. Неравнодушные и бдительные соотечественники служителей закона сняли и выложили в сеть кадры, сопроводив видео множественными комментариями: «Как же так?! Эти люди должны стоять на страже закона, а они первые же его и нарушают?» То есть в сознании отдельных, наиболее ответственных представителей украинского общества уже произошел важный и качественный сдвиг.

Во-первых, они полностью восприняли и поэтому вживили уже в собственное мировосприятие продвигаемый государством тезис о том, что российская песенная продукция — это способ доставки врагом деморализующих, разлагающих и провоцирующих смыслов на территорию Украины. Во-вторых, своим гражданским долгом они считают необходимость оперативно реагировать на случаи, которые свидетельствует, в лучшем случае, о слюнтяйстве и мягкотелости, недальновидности отдельных несознательных граждан, в худшем — о прямом предательстве национальных интересов.

Нет, так не должна быть настроена вся страна. Она может сохранять здравомыслие и так же, как и раньше, плевать на запреты книг и песен, считая их идиотскими. Но небольших групп, которых в советское время именовали общественниками, а сейчас называют активистами, вполне достаточно, чтобы механизм неусыпного контроля работал без всяких сбоев и граждане, зная, что за ними денно и нощно следит недремлющее око представителей общественности, начали сами подвергать тщательной цензуре свои сначала поступки, а потом и мысли.

Я думаю, что начальство, вызвав к себе проштрафившихся сотрудников, попыталось их, с одной стороны, утешить, с другой, развело руками и объяснило, что теперь никуда не деться, на обвинения в непатриотическом поведении придется реагировать. Дескать, ну дебилы, развели бодягу на пустом месте, но машина заработала, делу дан ход, и чтобы головы не полетели, необходимо делать оргвыводы. То есть все — и уличенные в неподобающем отношении к вражеской песне, прославляющей господ русских офицеров, и те, кто по долгу службы обязан был поставить им на вид — прекрасно знали, что история и выеденного яйца не стоит. Но сформированная система вещей уже не давала возможности вывернуться — заподозренные в неблагонадежности не могут избежать наказания, поскольку уже не одно только государство считает преступным прослушивание российской музыки, но и часть общества в этом не сомневается.

То, что соответствующие статьи отсутствуют не только в Уголовном, но и в Административном кодексе, уже никого не останавливает. Украинское общество достаточно организовано, чтобы осуществить возмездие подручными средствами. Стражи закона поедут искупать свою тяжелейшую вину то ли в прифронтовую зону, то ли непосредственно на линию фронта сроком на два месяца. В любом случае такая поездка теоретически может быть сопряжена с риском для жизни. Соответственно, для того, чтобы успокоить общественных экзекуторов, полицейские должны на какой-то срок сыграть в своего рода лотерею, поставив на кон собственные жизни.

Цена танцев под Газманова оказывается беспредельно высокой. Человек, чтобы очиститься, обязан заложить свою жизнь. А там уже, как кривая вывезет: если выжил — значит, счастливчик, не получилось — сам виноват. Не надо было пускаться в пляс под вражескую песню.

И в данном случае работает не государственная надстройка, не государство выявило случай крамолы, не оно назначило наказание. Это все происходит на уровне общественной саморегуляции — активисты обратили внимание и возмутились, оступившиеся признали свою вину, начальство отправило их в командировку поближе к линии фронта.

В этой ситуации слабость государственных институтов вполне компенсируется наличием общественности, внимательно отслеживающей настроения, разоблачающей ренегатов, требующей незамедлительной расправы. И это очень серьезный фактор, судя по тому, как отреагировало на обвинения полицейское начальство. Чтобы прикрыть своих подчиненных, ему пришлось отправить их в зону повышенного риска.

Надо понимать при этом, что активисты — это малочисленная общественная прослойка, но именно она сегодня диктует политическую повестку. Большинству более-менее все равно, есть еще часть, измерить количественный объем которой сегодня на Украине сложно — это люди, задыхающиеся в атмосфере государственной пропаганды и низового нацистского активизма. Но ритм жизни, меру воздаяния отступникам, определяют патриотические группы, следящие за тем, чтобы граждане вели себя в соответствии с не писанным кодексом благонадежности. И действует эта система куда эффективней государственной.

Андрей Бабицкий

ukraina.ru Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции