Регионы и перспективы: новая книга Владимира Рябцева

Геополитику, как известно, в СССР одно время пытались запретить, как очередную «буржуазно-реакционную лженауку». Не вышло. Однако если советские идеологические центры видели в геополитике пусть и оппонента, но серьезного и обладающего значительной субъектностью, то нынешние, достаточно многочисленные либерально-космополитические недруги геополитического видения мира пытаются просто «заулыбать» его проблематику. Причем за саркастической улыбкой скрывается гримаса ярости – очень злит либерал-прогрессистов всех континентов и мастей то, что географические факторы как базис геополитики нельзя или очень сложно подчинить директивам Вашингтонского обкома, твиттерным революциям и даже очередным технологическим укладам. Озлобленно ругаясь на геополитику словами, которые и не снились советским критикам оной и различным лекторам-пропагандистам, они фактически имеют в виду именно географию. Сколько раз я слышал тезис: «Россия сошла с ума, присоединив Крым! В XXI веке важны не границы и территории, а люди и мозги!». Позвольте, если это так, границы потеряли значение, а окончательная победа глобализации объективна и неизбежна, какая разница, в какой губернии Всемирного Либерального Халифата, российской или украинской, будет сугубо формально относиться Крым, когда там лет через -дцать пройдут первый «парад гордости» и выставка достижений трансгуманизма? От этого контраргумента у адептов «конца истории» мгновенно перегревается и без того не слишком крепкий мозг.

Классическим образчиком критики геополитики, в смысле озлобленной ругани на нее, можно считать статью профессора ВШЭ С.Медведева (того, что предлагала отдать русскую Арктику под «международный контроль»). Уже во втором абзаце можно найти камертон всего материала, равно как и всего этого жанра: «…Случайно забрел туда, куда приличному человеку ходить не стоит, — в шатер бродячего шапито под названием «геополитика». Там скачут по кругу лошади, летают гимнасты и подвизаются разного рода фокусники».

Правда, чуть дальше у Медведева проскакивает наполовину верная мысль: «Не существует никакого «Запада», никакой «России» и «Америки» и никаких абстрактных «национальных интересов», а есть интересы Путина, Сечина и «Роснефти», Ковальчуков и Ротенбергов, Бортникова и ФСБ, СВР, Кэмерона, Обамы, Ротшильдов, Пентагона, НАТО, Порошенко, Ахметова, «Сименса», «Шелл», отдельно взятых еврокомиссаров — т.е. сложная многоуровневая конфигурация разнонаправленных стратегий, институтов, бюрократий, корыстных умыслов и фатальных ошибок, и нету таких точек, в которых происходит агрегация интересов». Наполовину – потому что здесь выстраивается жесткая оппозиция «или/или». На самом деле уместнее говорить «и» — Ротшильды и геополитика, Пентагон и геополитика, Обама и геополитика. А иные нюансы следует трактовать через призму предлога «в»: НАТО в геополитике, Порошенко в геополитике и так далее. При таком многофакторном анализе практически все, что мы наблюдаем на Земле, становится на свои места.

Радостно сообщить, что мой некогда педагог, а теперь товарищ и постоянный соавтор, видный ученый-гуманитарий Владимир Рябцев выпустил книгу, если не полностью, то по большинству пунктов закрывающую вопрос одного из геополитических измерений – регионального. Книга так и называется – «Геополитическое пространство современного мира в региональном измерении». К слову, во вводной части книги Владимир Николаевич как раз отмечает мозаичный состав современной мировой политики, где важнейшие, а то и ключевые места занимают ТНК, глобальные неправительственные структуры, могущественные этнические лобби; все они либо действуют внутри системы геополитических взаимоотношений, либо находятся с ней в конфликтном взаимодействии. Но главным актором мировой политики и геополитики, пусть и сильно ослабевшим и терзаемым своими врагами, Рябцев по-прежнему считает национальное государство. Это не отменяет того факта, что государств с геополитической субъектностью в мире намного меньше, чем государств-объектов или вовсе откровенных жертв (как в Африке и Азии) геополитики. Тут, скорее, уместно говорить о государстве как оптимальной точке геополитического отсчета.

Автор признает, что границы геополитических регионов, как и само точное наполнение этого понятия, определить очень сложно, и приводит аргументы в пользу разных версий, а также историю исканий на этом поприще. И все-таки Рябцеву удается выверить авторское определение базового для своей книги понятия: «Геополитический регион — это та часть мирового пространства, которая отличается своим «лицом», т.е. специфическим набором свойств, которые, с одной стороны, выделяют ее среди других пространственно-территориальных систем, а с другой стороны, придают ей качество целостности. При этом, как особые части мирового пространства, геополитические регионы могут отличаться как однородностью образующих их акторов, т.е. наличием у них ряда общих черт (признаков), так и разнородностью (иногда значительной), когда у этих акторов больше различий между собой, чем сходств. Геополитический регион — это совокупность государств, это политически организованное пространство (территория), на котором происходит взаимодействие (положительное, отрицательное) как внутренних, так и внешних акторов («игроков»)».

Признавая географию несомненной родительницей геополитики, Владимир Николаевич в то же время отмечает значительную долю внешней сконструированности именно в том, что касается геополитических регионов. Это касается, например, концепции Mitteleuropa (срединной Европы), выдвинутой в ходе Первой мировой войны немецким политиком Фридрихом Науманном для обоснования естественного единства будущей послевоенной сферы влиянии Германии. Сейчас эта концепция сдана в утиль (здесь, кстати, не совсем согласился бы со своим коллегой – немецкий IV Рейх очень во многом кардинально отличается от своих предыдущих версий, но отношения Берлина с младшими сателлитами по ЕС под определенным углом очень напоминают как раз идеи Науманна).

Упоминает автор «Геополитического пространства» и Индию, которая географически во веки веков относится к Азии, но в период британского колониального господства была единицей британской геополитики. Как тут не вспомнить классическую статью «Существует ли Индия?» уважаемого и мною, и Рябцевым И.Валлерстайна, чья основная мысль – кажущаяся нам внушительной и многотысячелетней история, политическая философия и цивилизационная целостность Индия сформирована лишь недавно: «Давайте на секунду вообразим, что произошло, если бы в период 1750–1850 годов англичане колонизировали преимущественно территорию старой Империи Великих Моголов, назвав её Хиндустаном, а французы одновременно заняли бы южные (преимущественно населенные дравидами) регионы нынешней Республики Индия, дав им наименование Дравидия. Считали бы мы сегодня после этого, что Мадрас являлся исконной «исторической» частью Индии? Использовали бы мы вообще это слово Индия? Я думаю, что нет. Вместо этого ученые со всего мира, вероятно, строчили бы пухлые тома, доказывающие, что с незапамятных времен Хиндустан и Дравидия были двумя принципиально различными культурами, народами, цивилизациями, нациями или как-то иначе отличались каким-нибудь другим образом».

В книге Рябцева хватает свежих, а то и прорывных мыслей и выводов. Он много думает сам и весьма продуктивно рефлектирует размышления отечественных и зарубежных ученых и аналитиков. Применяя оптику геополитического региона, он рисует впечатляющие картины происходящего в Африке, Средней Азии, Латинской Америке, на Ближнем Востоке. Порой геополитический анализ переходит у автора в политико-философский, причем весьма качественный и вдохновенный.

О главной и самой кровоточащей нашей теме, Украины, Новороссии и Донбасса, впрямую Рябцев пишет мало. Но, читая о разделенных народах Востока, цивилизационно неопределившихся странах Латинской Америки и искусственно созданных африканских государствах, раздираемых по множеству конфронтационных линий и ввиду богатства природных ресурсов представляющих живой интерес для великих держав, мы словно видим происходящее у нас под боком. Это большая удача для любого автора – создать картину мира, один из элементов которой можно даже без прямого обращения к нему оценить и изучить, глядя на другие элементы.

Местами все же случающиеся прямые обращения автора к Украине хорошо дополняют этюд, состоящий из косвенных. Так, он, ссылаясь на доклад кандидата военных наук Е.Смотрина, говорит о том, что эти земли являются пространством разлома не только в надземном, цивилизационно-политическом смысле, но и по своей подземной природе: «Исследования группы научных коллективов свидетельствуют: через западную и южную части Украины проходит (по линии Эльба-Судеты-Большой Кавказ-Копетдаг, которая четко выделяющейся на картах остаточных аномалий гравитационного поля и геоида) граница глобальной «Средиземноморско-Индонезийской» линеаментной зоны, простирающейся от Ирландии и Португалии через Средний Восток до Индии и Индонезии. Это геопространство (со множественными разломами и разуплотнениями литосферы) оценивается рядом отечественных и зарубежных специалистов как «глобальная зона ближайших активных деструкций земной коры»». Характерный и важный как с символической, так и с практической точки зрения штрих. А в заключительной части он вспоминает уже использованную нами в «Русском геополитическом манифесте» провидческую мысль Цымбурского, которую Вадим Леонидович озвучил в 1994 году: «Что… касается украинских дел, то глубочайший кризис этого государственного образования мог бы пойти на благо России, если она, твердо декларировав отказ от формального пересмотра своих нынешних западных границ, поддержит в условиях деградации украинской центральной власти возникновение с внешней стороны этих своих границ – в Левобережье, Крыму и Новороссии – дополнительного буферного слоя региональных «суверенитетов» в украинских рамках или вне их».

Книга Владимира Рябцева – впечатляющая веха (и одновременно, по признанию автора, отчасти «интеллектуальная провокация») в отечественной геополитической науке. Она показывает, что, при общих серьезных изменениях в классической геополитике и ее основах, трубить ее смерть несколько преждевременно – в той же степени, в какой преждевременно трубить смерть земного шара. Рябцев энциклопедическими мазками дает ответы на вопросы «что», «как» и «почему», и пунктирно, но вполне четко для распознавания намекает, что делать дальше. В том числе и по самым главным и болезненным для нас вопросам.

Станислав Смагин, главный редактор ИА «Новороссия»