Самостийное мифотворчество: Великие русские, ряженные в вышиванки

Нынешние украинские национал-шовинисты рьяно рядят в вышиванки и записывают в сонм «щирых украинцев» всех, чьи имена вошли в историю человечества. Так, пополнять ряды национальной мифологии призваны изобретатель, революционер, террорист и участник покушения на российского императора Александра II Николай Кибальчич, который хотя и родился в Черниговской губернии, украинцем не был. И,строго говоря, как предтеча большевиков вообще должен был подпадать под закон о «декоммунизации» (именем Кибальчича названа улица на Левом берегу Киева).

Известный советский ракетостроитель Сергей Королев попал в украинцы из-за вступительной анкеты, заполненной на украинском языке при поступлении в Киевский политехнический институт (КПИ) в 1924 году. Там в графе «национальность» Королев назвался украинцем. Именно на этот факт, любят ссылаться сторонники теории «украинства Королева», забывая о большевистской политике «коренизации», которая на тот момент проводилась в УССР. Не читали они и книгу «Королев. Факты и мифы» – фундаментальную биографию Королева, над которой около 30 лет работал советский журналист Голованов. В ней детально описан эпизод с заполнением анкеты при поступлении в КПИ:

«А вот тут опять подсунули какую-то бумагу. Анкета. Надо заполнять. Дошел до графы «Национальность» и задумался. Действительно, а кто он, собственно, по национальности? Отец как будто бы был русским, а мама? Дед – тот уж точно украинец, да и бабушка тоже, конечно. Значит, мама украинка. А он? Русский или украинец? В доме говорили по-русски. С ребятами говорил по-русски. Все преподавание тоже по-русски. Украинский учили, но говорил по-украински он плохо. В общем-то, можно писать и так и этак. Но раз он в Киеве, лучше, пожалуй, написать: «Украинец».

Сторонники теории об «украинце Королеве» закрывают глаза на то, что всего через два года, заполняя уже в Москве анкету МВТУ имени Баумана, Королев написал, что он «русский». Они также не учитывают анкету, заполненную Королевым в Бутырской тюрьме в 1938 году, где он также указывает себя как русского. Позже, в 1954 году, в личном листке по учету кадров Королев вновь в графе «национальность» запишется русским. Вот так.

Острая нужда в знаменитостях вызывает у нынешних украинских мифотворцев просто патологическую страсть к обряжению. Щирым  «украинцем», ряженым в вышиванку, оказывается и гениальный русский изобретатель, авиаконструктор Игорь Сикорский. Экс-президент Украины Порошенко называет его «выдающимся украинцем, который навсегда изменил мир авиации». В свою очередь, глава правительства Гройсман причисляет к изобретениями украинцев «первые модели Игоря Сикорского». Полнейшая фальсификация записывать сына русского монархиста, профессора Ивана Сикорского, известного своими «укринофобскими» взглядами в «щирые украинцы». Как известно старший Сикорский, являясь активным членом клуба русских националистов,  еще в 1913 году подготовил доклад «Русские и украинцы», посвященный критике «украинства» с точки зрения антропологии, лингвистики и истории изданный в виде небольшой книжки.

Полемизируя с активным украинизатором Грушевским, Сикорский приходил к ужасающими для всех украинских национал-шовинистов выводу –  «От Архангельска до Таганрога и от Люблинского Холма до Саратова и Тамани живет одна и та же (в главных чертах) русская народность». Иными словами, украинцев нет. «Украинцев здесь нет! Их нет ни в живущих экземплярах, ни в кладбищном населении: нет ни на земле, ни под землей. Поэтому, если за исходное основание для суждений и выводов взять физический состав населения, его породу и природу, то на Украине нет такого населения, которое обладает особой породой: здесь то же, что существует и за пределами Украины. Отсюда — естественный вывод, что «Украина» и «украинцы» — это термин скорее географический и политический, но не антропологический, или этнический», – писал Сикорский-старший.

Он указывал, что «русский и украинский языки — это не два языка, а один язык, в крайнем случае, можно говорить о двух наречиях одного праязыка, но это было бы почти логической тавтологией». Исторические аргументы, по мнению Сикорского, также говорят не в пользу украинизатора Грушевского. Цитируя «Слово о полку Игореве», он напоминает, что его герои называли себя «русскими», а не «украинцами», и пали «за русскую землю», а не за «Украину», как это пытается представить Грушевский.

Сикорский сделал вывод, что «этнографический термин «украинцы», за отсутствием самого объекта, т.е. этнографически особого народа, не имеет основания существовать, а обозначение территории именем «Украины» потеряло свою первоначальную административную надобность, а потому самый термин представляется бесполезным, подобно наименованию «Священной Римской империи». «Простое имя «русский» достаточно», — заключал Иван Сикорский.

Будущий авиаконструктор Игорь Сикорский в мировоззренческом плане оказался в полной мере наследником своего отца, профессора Ивана Сикорского. За год до смерти отца Сикорский-младший покинул Россию и обосновался в США. Одновременно он поддерживал тесные контакты с русскими эмигрантскими организациями правого и монархического толка.

Так, например, в 1923 г. он писал для «национально-монархического легитимного органа» «Державная Русь», выходившего в Нью-Йорке. В статье «К убийству Государя и Его Семьи» Игорь Сикорский, отмечая величие духа Николая II и его кристальную верность России, делал вывод: «Пусть мученическая кровь Государя и Его Семьи заставит русских людей одуматься, сбросить со своих глаз ловко наброшенную пелену обмана. Пусть поможет нам всем познать истину, объединиться и дать отпор проклятым силам зла и лжи, доныне угнетающим Россию».

В 1930-е гг. он писал статьи (в том числе воспоминания о Киеве начала 1910-х гг.) для другой монархической газеты — «Воскресение России», выходившей под девизами «За Веру, Царя и Отечество!» и «Мы — русские! С нами Бог!» В 1950-е гг. Сикорский состоял в Российском политическом комитете в Нью-Йорке, в программе которого отмечалось, что «государственное единство России, в ее естественных, исторических границах, составляет одну из главных основ российского национального сознания».

Деятельность Игоря Сикорского не ограничивалась только публицистикой — в 1927 г. он предложил эмигрантской монархической организации «Союз Русских Государевых Людей» план высадки вооруженного десанта на территории СССР. Согласно плану, предполагалось перебросить из Болгарии на Дон на 25 воздушных кораблях системы Сикорского 3000 монархистов, которые должны были поднять казачество на восстание. Итогом должно было стать свержение большевиков и восстановление Российской империи. На реализацию проекта требовалось от 3 до 5 миллионов долларов, но найти их так и не удалось, и от идеи десанта пришлось отказаться.

В «щирых украинцах» внезапно оказался великий ученый, русский космист Владимир Вернадский, изображения которого даже поместили на украинские банкноты. К слову, то, что Вернадский на самом деле являлся чужим для украинских национал-шовинистов, подтверждают  они сами. Так, по словам проректора Острожской академии Кралюка, если бы Нацбанку нужен был именно естествоиспытатель, то можно было выбрать «ученого с откровенно проукраинской позицией, а не российского либерала и симпатика большевизма». Но так как Вернадский был ученым-универсалом и человеком энциклопедических знаний, сделали идеологическую скидку, записав его в «украинцы». Хотя, по сути, с Украиной ученого связывала лишь учеба в Харьковской гимназии да около полутора лет работы в Киеве (в 1918-1919 годах), где он оказался после Октябрьского переворота.

Как раз во время своего пребывания в Киеве он и реализовал предложение министра народного просвещения либерала Василенко при правительстве Скоропадского создать Украинскую академию наук. Правда, с некоторыми оговорками. Владимир Вернадский согласился создавать  украинскую Академию Наук как филиал Российской. Ученый тогда еще наивно полагал, что возможно объединение украинцев, вовлеченных в национальный процесс, но «любящих русскую культуру, для них тоже родную». Поэтому, как считал Вернадский, должны сохраниться все связи научных и научно-учебных учреждений Украины с русской культурой и аналогичными российскими научными организациями. За украинским языком он признавал право на развитие в образовании (но чисто в культурном аспекте) и украиноведческих дисциплинах в науке (история, литература, этнография). Допускать украинский язык в естественные, точные и прикладные науки в Академии Вернадский не собирался изначально. Так, например, разработчика весьма специфической научной украинской терминологии Яната Вернадский обозвал «дрянной мелкотой».

Однако вскоре «защитник» украинских прав в полной мере смог убедится в том, что типажи типа министра-либерала Василенко – для самостийного течения скорее исключение из правил, а верховодят там персонажи типа господина Грушевского, которого сейчас национал-шовинисты записывают чуть ли не в основатели киевской Академии. Хотя Грушевский на тот момент, не получив должность главы этого учебного заведения, всячески противодействовал её открытию и чернил, заявляя о якобы ее «московской ориентации».

Но, несмотря на некоторое иллюзорное представление об украинстве, так называемое «правление» Центральной Рады вызывало у Вернадского открытое неприятие и протест. По его мнению, «созданное ими (самостийниками) так называемое украинское «государство» по количеству негатива за несколько месяцев значительно переплюнет Российскую империю, набиравшую его десятилетиями».

Из Полтавы, куда он в 1917 году уехал лечиться, Вернадский пишет несколько писем Василенко, в которых открыто протестует против установленных правил на землях, подконтрольных Центральной Раде. В этой переписке есть и такие строчки: «Боюсь, что вообще все худшие черты царского режима будут восприняты украинской жизнью. <…> Вообще, можно сказать, что Укр[аинская] Рада только и годится, что для декларации. Все сводится к грабежу, бесхозяйничанию, самому беззастенчивому  кормлению, развитию чиновничества и взяточничества и непотизма… <…> Всматриваясь в происходящее, я больше всего боюсь немцев и считаю, шаг рады величайшей изменой и предательством всему славянству. <…> Вероятно, самостийная Украина скоро превратится в оккупированную Украину». Последнее замечание вскоре оказалось пророческим.

В 1920 году уже в красном Петрограде Вернадский, снова вступивший в заведование Минералогическим и Геологическим музеем, практически до самой смерти не будет возвращаться к «украинскому» вопросу. В это же время, судя по его дневникам и письмам, он серьезно пересмотрел свои дореволюционные взгляды, очень сожалел, что, в том числе и своей деятельностью максимально раскачивал государство российское. Но, тем не менее, оставался оптимистом относительно будущего развития России, признавал успехи большевиков на пути восстановления государства, поскольку считал, что только сильное и большое государство способно двигать науку вперёд. Одна из последних его записей гласила: «Для будущего нужны не политические решения, а идеальная глубинная духовная работа, и её центр — Россия».    

Наталья Залевская специально для ИА «Новороссия»