Станислав Смагин: Либерал и украинец = террористы

Лживая сущность всех западных и российско-либеральных попыток оправдания режиссера Сенцова начинает выпирать уже с первых слов. Нет, в самом буквальном смысле — с первого слова «режиссер». Сей режиссер полностью снял единственный малобюджетный фильм фактически в режиме «домашнего видео» и получил пару утешительных призов на кинематографических паралимпиадах для подобного рода творцов с ограниченными возможностями.

Нет, конечно, в извращенной системе координат, где поджигатель дверь и прибиватель тестикул к брусчатке Павленский является художником, а любители дрыгать ногами в храме, рисовать мужские половые органы на мосту и совершать в музее коитус во славу «наследника Медвежонка» — панк/рок/арт-группами, можно использовать и такое титулование. Но точно так же же и даже с большим основанием можно сказать, что у руля империи, считающейся самой зловещей и одиозной в мировой истории, стояли талантливый недооцененный художник, дипломированный филолог и писатель, модный винный кутюрье, а также апокрифический прототип Карлсона, который живет на крыше.

Но предположим на секунду, что Сенцов действительно тот, за кого его пытается выдать группа его поддержки. Это лишь значило бы, что отечественная творческая либеральная интеллигенция (пусть Сенцов отечественный с еще большей долей условности, чем режиссер) от словесного разрушения государства перешла к практическому, к прямому действию, так сказать. Впрочем, разрушения словом этому сословия традиционно удаются намного более эффективно, чем взрывы и поджоги. Еще Василий Розанов писал, что нет в России преступления страшнее, чем сказать доброе слово о государе или отстоять воскресную службу в храме. С тех пор менялись формы правления, государственного культа и наименование государей, но суть оставалась той же. Некрасова травили за стихотворное посвящение графу Муравьеву-Виленскому, Есенина за то, что читал стихи царице, Бориса Слуцкого за мягкий вынужденный укор в адрес Пастернака, писателей-почвенников — за горькое повествование об упадке русской деревни и глубинки. Много лет либеральная интеллигенция пыталась «отцепить» от Бродского авторство стихотворения «На независимость Украины», причем исключительно исходя из аксиомы «этого не может быть потому что не может быть никогда». Александр Даниэль так и писал:

На днях один приятель подсунул мне текст, извлеченный им из Интернета. Сверху имя автора — Иосиф Бродский; ниже заголовок: “На незалежность Украины”…Такое вот поэтическое произведение. Сует он мне, значит, в руки этот текст, а сам смотрит. Вопросительно. Я, естественно, говорю: “Ну, конечно, никакой это не Бродский”.

— А почему ты так уверен?

Ну, что на это сказать? Только одно:

— Потому что не Бродский. Потому что очевидная стилизация, да и не очень тщательная: исполнено грубовато и просто неумело.

– А чем ты можешь это доказать?

Я растерялся. Ну как, в самом деле, доказать, что некий стихотворный текст никогда и ни при каких условиях не может принадлежать Бродскому?

Кажется, я начал лепетать что-то невнятное…Говорю, говорю, но чувствую — нет, не убеждаю. И, главное, перестаю сам понимать, зачем я все это говорю: к чему ломиться в открытую дверь? Приятель мой — человек интеллигентный, образованный, весьма начитанный в русской поэзии. Разве может он хоть на секунду усомниться в диагнозе? Оказывается, может.

Потом авторство стихотворения оказалось доказанным совершенно неопровержимо, и от Бродского начали открещиваться, мол, никогда мы его, «ватника» и «ымперца», особо и не любили.

И все-таки Сенцов уж слишком сильно не режиссер, поэтому допущение провисает в воздухе. Но его многочисленная группа поддержки, что российская, что зарубежная, это настоящие режиссеры, актеры, писатели, художники. Кто-то в силу формальной принадлежности к соответствующим профессиональным ассоциациям или отсутствующего у Сенцова обильного количества произведений, кто-то в силу фактического наличия таланта. Крымскотатарский радикально-шовинистический журналист А.Муждабаев написал чудовищные строки, являющиеся именно что последним шагом на пути от словесного терроризма к терроризму действием: «Собирайтесь, организуйтесь, физически, силой хватайте русских агентов тут (они всем известны), вывозите куда угодно, приставляйте автоматы к их вискам и под камеры требуйте у Путина немедленно выдать Сенцова в обмен на них. Иначе — их расстрел без суда и следствия». А еще раньше другой бывший российский журналист, Евгений Киселев, высказывался аналогично: «Возьмите, арестуйте пяток российских агентов. Пусть они не будут агентами. Извините, я циничные вещи говорю. Ну мы, власти украинские…По подозрению в шпионской деятельности задержите здесь граждан Российской Федерации. Не все сотрудники российского посольства защищены дипломатическим иммунитетом. Украдите кого-нибудь, как русские крадут. Украдите кого-нибудь там на востоке, ну есть способы. И здесь тоже судите». И все же у этих омерзительных преступных персонажей не отнять богатого журналистского послужного списка и определенного таланта. И недавно упокоившийся Владимир Войнович, страстно переживавший за Сенцова, а до этого за военную преступницу Н.Савченко, был редким русофобом и либерал-нигилистом, но одновременно и талантливым писателем.

Символично и закономерно, что Сенцов, даже не будучи тем, кем его представляют, невольно стал катализатором, мостиком между словесным и деятельным терроризмом либерально-творческой интеллигенции. Символично и то, что эта страта полностью отбросила попытки усовестить нас и показать свое дело правым с морально-этической точки зрения. Помню, после убийства Б.Немцова К.Ларина с «Эха Москвы», авторша высказывания «от слова «патриотизм» тошнит уже какими-то червяками и вишневыми косточками» и мемуара о позднеперестроечной очереди в первый московской «Макдональдс» как глотке свободы и приобщении к цивилизованному миру, пришла в комментарии к посту Захара Прилепина, где он рассказывал о доставки гуманитарной помощи на Донбасс, и пафосно завопила: «Что, ты ни слова не нашел касательно смерти Бориса? Ты человек или кто?». Сейчас таких попыток манипулятивного воздействия уже почти нет. Визг по-прежнему стоит не дай Боже, но это уже не психологическое, а полноценное военно-осадное оружие вроде иерихонской трубы. В блатном лексиконе такая тактика называется «брать на бас».

К басу либеральной интеллигенции нынешняя российская власть, и сама по своей глубинной и не очень глубинной сути крайне либеральная, весьма чувствительна. Тем более она чувствительна к западному общественному и политическому мнению, а оно нынче сенцоволюбиво. Допускаю, что в итоге Сенцова амнистируют или обменяют, даже уверен, что рано или поздно так и произойдет. Что ж, прескверно. Но главный промежуточный итог во всей истории недорежиссера другой. Слово «либерал» когда-то означало сторонника прогресса, прав и свобод человека. Слово «украинец» в этническом смысле и сейчас ничего плохо не значит, только лишь, собственно, факт принадлежности к одной из ветвей большого русского народа. Есть хорошие этнические украинцы и редкие, но все же встречающиеся адекватные либерал-патриоты. Но если говорить о современных либералах в их массе и об украинцах политических, сторонниках «проекта Украина» — «дело Сенцова» не открыло, но очень уж убедительно подтвердило формулу «украинец и либерал = террористы и их пособники».

Подчеркнем, в этой формуле важен не только знак равенства, но и знак бесконечности. Поощряемые российскими «либералами» и Западом украинские террористические и бандитские акты бесконечны — захват российских судов и военнослужащих, арест Кирилла Вышинского, нападения на российские дипломатические здания и их посетителей…Про геноцид Донбасса и одесскую Хатынь даже не говорю. Дело Сенцова — это просто яркий пример, сфокусированный на конкретном «невиновном Рафике», то есть «невиновном Тарасике».

Приводимые в пользу якобы невиновности Сенцова аргументы — тоже свидетельство чудовищного либерально-украинского саморасчеловечивания. Забывая о двух совершенных-таки «режиссером» и его подельниками актах разбоя, защитники концентрируются на планировавшихся, но не воплощенных в жизнь взрывах, и торжествующе визжат: «Ну и что, что хотел — не совершил же!». Как тут не вспомнить о ласковом определении, которое А.Макаревич четыре года назад дал убийству российского гражданина: «С Украины на нашу территорию по нерадивости (если это только не сами знаете чья провокация) залетел снаряд. Один человек погиб». Явно страницы одной и той же методички. Впрочем, бывает и покруче. Не так давно мне довелось поучаствовать в одной дискуссии на Фейсбуке, посвященной смерти убийцы полковника Буданова Ю.Темирханова и отчасти спорной личности самого Буданова. В разговор с криком, что «русня» пытается обелить гнусного кровавого милитариста и возвести поклеп на чистого и честного ичкерийского мстителя, внезапно вклинился небезызвестный П.Шехтман, автор потрясающей реплики об одесской трагедии 2.05.2014: «Какое же радостное чувство освобождения! Словно какой-то многонедельный кошмар разрешился. Все перевернулось, Украина наступает, Путин жалок и беспомощен». В частности, пан Шехтман зацепился за тезис, что европейцы в своих войнах к востоку от Суэца творили такое, что ни одному Буданову не снилось. «Джентльмены никогда не насиловали своих жертв перед смертью!», — возопил он. Когда ему мягко напомнили об Одессе и заодно о его тогдашней радости, пан Шехтман изрек: «Так ведь ватников, перед тем как их сжечь в Доме Профсоюзов, НИКТО НЕ НАСИЛОВАЛ». Вот этот поиск абсурдно-чудовищных оправданий и различий типа «заживо сжигали, но не насиловали же» и есть одно из фундаментальных оснований либерально-украинской бесчеловечности.

И эти некогда человеческие особи пытаются давить на гуманность крокодильими слезами о «голодовке» Сенцова. «Голодовка» эта, как и несколько лет назад в случае с Савченко, выглядит чудовищным фарсом и фейком, который российские власти легко могли бы разоблачить. Но — не разоблачают, оставляя Западу и его видным представителям вроде Макрона почву и повод для ходатайств об отпущении «режиссеру» грехов «по гуманитарным соображениям». Почему — вопрос. Такое впечатление, что и сами не прочь отпустить, вопрос в деталях.

Но ведь для Запада важен не сам Сенцов, на которого наплевать с высокой колокольни собора Нотр-Дам де Пари. Он важен как инструмент давления на Россию, который после того, как отыграет свою роль, будет немедленно заменен другим. Очевидно, что пока существуют нынешняя Украина, нынешний Запад и нынешние либералы, новые террористы Сенцовы, коллективные и персонифицированные, будут появляться и множиться, как и попытки освободить их от уголовной ответственности криками «онижережиссеры» и «брат Олежка помирает, борща с салом просит». Схема «террорист сначала наносит ущерб России, а после закономерного ареста — ее репутации» сбоев не дает. Единственный выход — равнодушно и спокойно замкнуть слух перед внутренним и внешним Западом, внутренней и внешней Украиной, ориентируясь только на свое понимание ситуации и свою ценностную систему и не пытаясь искать какой-то внешне порожденной моральной и юридической легитимности и заискивать перед контролерами этой легитимности. В идеале же, конечно, надо что-то кардинально делать не с порождениями, а с самими источниками либерально-украинского терроризма. Но для этого сама российская власть должна кардинально преобразиться и перестать быть внутренним Западом и главным на планете гарантом целостности и счастья Украины.

Станислав Смагин, главный редактор ИА «Новороссия»