Станислав Смагин: О чём сказал и не сказал Варфоломей

На днях Варфоломей, патриарх Константинопольский, открыто назвал Русскую Православную церковь и ее членов «неблагодарными детьми» за то, что они отказываются чтить его как вселенского православного владыку и без должного уважения отнеслись к его решению благословить «Православную церковь Украины». Но, добавил Варфоломей, он все равно «обнимает любовью, молитвой и пониманием» даже врагов.

Подобная наглость со стороны бывшего офицера турецкой армии, экумениста, большого друга Ватикана (большЕго, чем какой-либо православной церкви), одного из вопиющего по скандальности и неканоничности украинского раскола может заставить удивиться, а то и неловко ухмыляться – вот, дескать, сказанул. Но смеяться не над чем. Это слова человека, вплетенного в глобальные религиозно-геополитические игры, и чувствующего за собой силу более могучую, чем его церковь.

В 2018 году произошли два события, знаменующих новую – и, видимо, довольно сложную – эпоху в мировом Православии, у истоков которой стоят…США. Первое событие, за которым внимательно следили российские СМИ и их аудитория – это, собственно, провозглашение на Украине раскольничьей маргинальной «православной церкви Украины» при деятельном участии Вашингтона с Фанаром, с последующим вручением оной «церкви» автокефалии. Второе событие заметили в основном эксперты, но оно не менее, если не более значимо, чем первое, и, кстати, тесно с ним связано. Речь о назначении американским послом «по вопросам международной религиозной свободы» бывшего сенатора и канзасского губернатора Сэма Браунбэка, сыгравшего затем одну из главных ролей в провозглашении украинской автокефалии и выполнявшего роль «челнока» между Фанаром и Киевом.

Безусловно, катавасия с «ПЦУ» была порождена не только американской волей, но и внутриукраинскими политическими причинами. Как мы помним, тогдашний президент Порошенко сделал ставку на консервативный национал-шовинизм русофобского толка и провозгласил «триаду» «АрМоВир» — «армия, мова, вира», то есть «армия, язык, вера»; под «верой» подразумевался именно церковный сепаратизм и разрыв с Московским патриархатом. Именно поэтому при Зеленском возня вокруг «национальной церкви» — она не слишком близка новому президенту как проект его предшественника и ярого оппонента, да и вообще «Зе» человек абсолютно либерально-секулярный. Но американский госсекретарь Помпео во время  зимнего визита в Киев в теплой обстановке встретился «предстоятелем ПЦУ» Епифанием, причем во второй раз за несколько месяцев, упомянул об успехах данной структуры на совместной пресс-конференции с Зеленским; в общем, всячески дал понять, что история с «ПЦУ» отнюдь не зашла в тупик и что американское участие в ней мало зависит от конкретных персоналий в украинском руководстве. Отметим, что и на этапе создания и провозглашения автокефалии «ПЦУ» Помпео во всем этом процессе участвовал весьма активно, например, оказывал давление на иерархов балканских церквей с целью формирования их «правильного» отношения к происходящему.

Перезагрузка «ПЦУ» хронологически практически совпала с событиями в Черногории, где президент Джуканович в конце 2019-го продавил закон «О свободе вероисповедания и убеждений и правовом положении религиозных общин», фактически выводящий с черногорской территории традиционную и исторически безальтернативную здесь Сербскую православную церковь, лишающий ее 650 храмов и монастырей и закладывающий фундамент для автокефалии местного аналога «ПЦУ» — «национальной» «ЧПЦ». Буквально за месяц до этого закона Черногорию посетил Браунбэк, и вряд ли здесь можно говорить о банальном совпадении. А Помпео, будучи в октябре в Македонии, встретился с «предстоятелем» местной товарки «ПЦУ» и «ЧПЦ» — «МПЦ», как и в черногорском случае, являющейся плацдармом для вытеснения Сербской церкви.

Вполне можно говорить о формировании новой американской стратегии Помпео-Браунбэка. Ее суть заключается в том, чтобы при помощи церковных расколов и околоцерковных интриг оказывать давление на неугодные режимы. Либо, если режим как раз дружественен Вашингтону, а вот доминирующая церковь (в первую очередь речь о православных) выступает в роли оппонента или потенциальной помехи американской цивилизационно-политической оккупации и ее местных пособникам – совместными усилиями эту помеху устранять. Украина и Черногория – как раз яркие примеры.

Важная и интересная новация – все это осуществляется под лозунгом «религиозной свободы» и вероисповедных прав как части пакета неотъемлемых прав человека. Последние десятилетия религия и права человека в американской политике были практически расцеплены, более того, чаще противостояли друг другу. Американское протестантское «молчаливое большинство» и его глашатай, пастор-телепроповедник Джерри Фолуэлл, сыграли важную роль в избрании президентом Рейгана. Джордж Буш-младший, вторгаясь в Ирак, говорил, что об этом его…попросил Иисус. В свою очередь, лидеры и идеологи демократов, зачастую, кстати, формальные христиане той или иной деноминации или в духе экуменизма, несли на знаменах либеральное и довольно антихристианское понимание прав человека: ЛГБТ, однополые браки, пять десятков гендеров, право на аборты, феминизм и тд и тп. С христианской повесткой это пересекалось разве что в требованиях свободы допуска женщин и геев в священники.

Линия же Помпео-Браунбэка подразумевает, что и вполне консервативное (или, по крайней мере, не ультралиберальное) понимание религии может входить в пакет прав человека, если это выгодно США и если речь о «политически правильных» людях и структурах. Надо сказать, на довольно длительных этапах «холодной войны» тема религии как предмета правозащиты уже присутствовала, хотя в несколько ином виде, без конвейера автокефалий. Речь чаще шла об индивидуальных правах верующих, а если о защите религиозных структур, то миноритарных, без попыток искусственно раздуть их до главных в той или иной стране. И здесь, безусловно, есть ряд важных значимых исключений, вроде ставки в Южном Вьетнаме на католическое меньшинство с поощрением попыток этого меньшинства обратить в свою веру окружающее большинство. Уже тогда было видно, что от защиты и поощрения меньшинства до угнетения большинства недолгий и, главное, закономерно-прямой путь.

Впрочем, и Помпео с Браунбэком, конечно, не в каждой стране лепят и будут лепить «ведущую национальную церковь» из радикалов и маргиналов. Часто они устраивают Вашингтон именно в своем привычном состоянии. Православным и вообще христианским миром, кстати, дело не ограничивается. Например, будучи в сентябре 2018 года в Узбекистане, Браунбэк высказал властям республики похвалу за снятие с учёта более восемнадцати тысяч граждан, «по заблуждению оказавшихся в составе террористических, экстремистских или иных запрещённых организаций и групп», но затем «раскаявшихся в ранее содеянном и вернувшихся к мирному образу жизни», причем большая часть из них – исламисты, с которыми прежний узбекский лидер, покойный Ислам Каримов, довольно сурово боролся.

Упомянем и критику им китайских властей за религиозные репрессии против уйгуров, которую сложно не связать с напряженным американо-китайским геополитическим и геоэкономическим противостоянием. А ведь будучи сенатором, Браунбэк пролоббировал так называемый «закон о шариате» — то есть о недопущении применение норм шариата в штатах со значительным мусульманским присутствием, заслужив от мусульман США титул их гонителя.

Возвращаясь на просторы православной цивилизации, отметим, что в линии Помпео-Браунбэка грубость и агрессивный напор сочетаются с определенной тонкостью и дипломатическими умениями. Массовые народные протесты в Черногории против «закона о свободе вероисповедания» заставили Джукановича (для которого, как и для Порошенко, «независимая национальная церковь» во многом из области личных политических амбиций) и его заокеанских кураторов в некоторой степени поставить вопрос на паузу. Тема обязательно получит свое развитие, но, вероятно, с новыми нюансами тактики и сюрпризами. Одновременно рестарт или вообще старт будет дан новым проектам автокефалий и религиозных смут. Речь не только о Македонии и «ПЦУ», но и о других точках постсоциалистического, а конкретно постсоветского пространства.

Так, крайне перспективным автору еще в начале года представлялось белорусское направление – в свете напряженных отношений Москвы и Минска, отдаления А.Лукашенко от Кремля с одновременным дрейфом в сторону Запада. Там (хотя в основном опять-таки на американской территории) существует оппозиционная религиозная структура, «Белорусская автокефальная православная церковь». Она маргинальна и маловлиятельна примерно в той же, если не в большей степени, что и македонско-черногорские «православные церкви». Однако наличие явно выраженной политической воли это обстоятельство позволяет преодолеть — пусть трудностей и неизбежны, как показывает черногорский случай. Тем более за основу все равно возьмут не пару десятков активистов «БАПЦ», а каноническую Белорусскую православную церковь — экзархат Московского патриархата (пока?). А. Г. Лукашенко несколько раз словом и делом намекал на необходимость церковной самостоятельности и «белорусизации» православия в республике. Считается, что он даже в закрытом режиме обсуждал этот вопрос десять лет на встрече с константинопольским патриархом. Обстановка первой половины года, одним из важных элементов которой стало посещение Минска г-ном Помпео, прямо побуждала вернуться к разговору уже более предметно.

Сейчас, в свете белорусских президентских выборов, последующих бурных волнений и новой проблематизации отношений между Лукашенко и Западом (во многом не из-за самих выборов, а из-за его тесных отношений с Китаем), тема кажется несколько потерявшей актуальность. Но лишь кажется – просто сейчас мяч переместился на половину поля прозападной антилукашенковской оппозиции, считающей автокефалию одним из крайне важных символов «независимости». Недаром в получившей недавно широкое хождение и крайне (с русской точки зрения) скандальной программе этой оппозиции одним из пунктов значится: «Восстановление Беларусской Автокефальной Православной Церкви как национальной альтернативы Беларусскому Экзархату Русской православной церкви Московского Патриархата».

Существует и совершенно ненулевая вероятность создания раскольничего проекта непосредственно в Российской Федерации. Звучит шокирующе, согласен, но к этому есть целый ряд предпосылок

1) Наличие кадровой базы в лице немалого количества ярких иереев, критически относящихся к непосредственному начальству и светской власти. Речь не только о тех, кто, как о.Андрей Кураев, имеет некие лично-карьерные претензии к Патриарху и ударился в совсем буйный нигилизм. Можно вспомнить батюшек, подписавших год назад письмо в защиту задержанных во время столичных протестных акций. Среди подписантов отнюдь не только либералы-«заукраинцы», но и вполне достойные, пользующиеся уважением у своих и не только у своих прихожан личностей. Да, в очевидно марионеточный проект мало какой уважающий себя и уважаемый другими священник пойдет. Но инспирация данного проекта – назовем его «Православная церковь России» или «Православная церковь Российской Федерации» — может быть замаскирована (возможно, даже в консервативном ключе) и отнюдь не очевидна, во всяком случае, сразу. Повторимся, нахрап – не единственный инструмент в американском арсенале.

2) Наличие у значительной части паствы серьезных претензий к Церкви. Речь и о сугубо церковных делах вроде разрешения на венчание К.Собчак и К.Богомолова, вылившееся известно во что, и о наших политических и социально-экономических реалиях, которые Церковь как структура избегает критиковать.

3) Наличие целого набора привлекательных лозунгов социально-политического характера: «бедная церковь», священники-бессребреники, не лицемерность, собственный голос в государственно-общественных делах, повышение роли прихожан в жизни прихода, социальная справедливость и социальный активизм. Сложные же «токсичные» вопросы вроде Крыма и Донбасса можно обходить, тем более тщательно обходит их и РПЦ.

4) Светской власти будет сложно как-то даже келейно пресекать зарождение и становление «ПЦР», не нарываясь на окрики и новые санкции за «религиозные репрессии». А в условиях политической нестабильности и «трансфера власти» часть «элит» вполне может и вовсе начать подыгрывать «ПЦР» в своих интересах.

5) Фанар с высокой долей вероятности признает новую структуру на любых юридических основаниях – как показала история с ПЦУ, при желании найти их несложно. Отношения с Московским патриархатом и так находятся в состоянии не то что «холодной» — «теплой» войны. При этом энтузиасты из числа российских околоцерковных консерваторов предлагают вообще объявить константинопольского патриарха отпавшим от канонов, одновременно провозгласив новым вселенским владыкой нашего Святейшего. Почему бы не нанести упреждающий удар? Правда, этот пункт не лишен спорности – навредить, с точки зрения репутации, подобный «томос» может больше, чем принести пользы. И все же.

6) Претензии, возникшие к поведению высших иерархов и многих епархий во время коронавирусного карантина.

Да, повторюсь, все это звучит шокирующе. Но описанная перспектива вполне реальна и, главное, укладывается в общую американскую стратегию на международной арене. Браунбэка сложно назвать человеком лично Трампа, он, скорее, человек лично Помпео. Более того, Трампа, человека глубоко прагматичного, наверняка настораживает рвение Браунбэка. Тот, при полной справедливости всего сказанного выше, видимо искренне считает себя доблестным рыцарем, пошедшим в крестовый поход за всемирную религиозную свободу. Как минимум эти мысли ему не совсем чужды. Однако браунбэковский религиозно-правозащитный энтузиазм хорошо ложится в концепцию циничного трамповского империализма – использовать все методы, которые могут быть использованы и уместны на каждом конкретном направлении, личная мотивация исполнителей же важна, но вторична. Пока стороны друг другом в целом довольны. Когда американский лидер приложил все усилия, включая санкционные, чтобы вытащить из турецкой тюрьмы обвиненного в шпионаже пастора Эндрю Брансона, Браунбэк публично воскликнул: «Благослови Господь президента Трампа за это!».

Отметим, что России в рамках линии Помпео-Браунбэка уже выписано многозначительное предупреждение – в декабре 2018-го года госсекретарь внес нашу страну в «список особого наблюдения», где состоят «страны, осуществляющие серьезные нарушения свободы вероисповедания или не препятствующие им». А в середине февраля Помпео объявил о создании «Международного альянса за свободу вероисповедания», концепцию которого он озвучил еще раньше, в 2019-ом. Руководителем альянса закономерно оказался Браунбэка. Стран-учредителей насчитывается 27, причем присоединиться может далеко не каждый желающий, а список «счастливчиков» многозначителен и показателен. Из православных стран в нем Украина, Греция, чья церковь признала «ПЦУ», и Болгария, верная Западу – ее церковь также на пути к признанию украинского церковного голема. Очевидно, «альянс» станет еще одной точкой переформатирования православного мира в нужном американскому империализму в его нынешней версии ключе.