7 Дней (США): Имперские амбиции Китая

Многие западные эксперты по международным связям видят в «мирной» политике Китая нечто гораздо более угрожающее. Желание Пекина использовать экономическое принуждение и слабо скрытые угрозы военной силы против соседей для достижения своих целей предполагает, что он приступил к традиционной стратегии региональной гегемонии.

Пока продолжающаяся торговая война между Китаем и Соединенными Штатами попадает в новостные заголовки, другая китайско-американская схватка гораздо более серьезного порядка привлекла удивительно мало внимания прессы.

С момента восхождения к власти Си Цзиньпина в 2012 году Китай проводит грандиозную стратегию «национального омоложения», стремясь вернуть свое место великой мировой державы с глобальным охватом и влиянием. Си часто называл свою внешнюю политику тактикой «мирного подъема и развития», направленную на укрепление процветания и стабильности Китая, его соседей и всего мира. На 19-м партийном съезде в октябре 2017 года он заявил, что формирующаяся в стране система глобальных финансовых институтов и иностранных партнерств «предлагает новый вариант для других стран, которые хотят ускорить свое развитие, сохраняя при этом независимость».

Не все с ним согласны. На самом деле, многие западные эксперты по международным связям видят в «мирной» политике Китая нечто гораздо более угрожающее. Желание Пекина использовать экономическое принуждение и слабо скрытые угрозы военной силы против соседей для достижения своих целей предполагает, что он приступил к традиционной стратегии региональной гегемонии. Важнейшим этапом этой стратегии является постепенное смещение Соединенных Штатов с нынешнего статуса основного стратегического игрока в Восточной Азии и Тихом океане, чтобы занять их место.

В недавней статье в Foreign Affairsпрофессор Дженнифер Линд из Дартмутского колледжа утверждает, что в обширном видении Си Цзиньпина мало нового, и это повод для тревоги. Получив огромную степень контроля над органами государственной и партийной власти, он проводит внешнюю политику, поразительно похожую на стратегию имперской Японии до и во время Второй мировой войны, и Советского Союза в Восточной Европе в послевоенную эпоху. Китай, говорит Линд, «использует экономическое принуждение, чтобы подчинить другие страны своей воле. Он наращивает свою военную мощь, чтобы устрашить соперников. Он вмешивается в политику других стран, чтобы добиться их благосклонности. И он вкладывает огромные средства в образовательные и культурные программы в целях укрепления своей власти».

Самым ярким свидетельством намерения Китая установить военное господство над Восточной Азией через принуждение, несомненно, является его милитаризация семи горячо оспариваемых островков архипелага Спратли в Южно-Китайском море и запугивание соседей со схожими претензиями за попытки заниматься рыбным промыслом, на что они, согласно международным законам, имеют полное право.

С 2013 года Китай создал и укрепил около 3200 акров оспариваемых островков и рифов в Южно-Китайском море. Там же он разместил ракеты класса «земля-воздух», радары, взлетно-посадочные полосы для реактивных истребителей и средства связи, несмотря на то, что в 2015 году Си обещал Обаме, что он не будет милитаризировать регион. За последние полтора года Пекин неоднократно заставлял своих соседей прекратить эксплуатацию природных ресурсов в принадлежащих им водах.

В июле 2017 года и в марте 2018 года Китаю удалось угрозами оказать давление на Вьетнам, чтобы приостановить два проекта по добыче природного газа на своем континентальном шельфе. В мае 2017 года президент Филиппин Дутерте заявил, что Си предупредил его, что любая попытка одиночного использования ресурсов Южно-Китайского моря будет означать войну. Дутерте в конечном итоге согласился пользоваться ресурсами региона совместно с Китаем.

 

Источник: inosmi.ru

Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции