Живучий город Донецк

Работая в донецком архиве с документами «Новороссийского общества», датированными 18 августа 1913 года, я рыдал и не скрывал своих слез. Старорежимные, царского еще образца, желтоватые бумаги, явившиеся итогом кропотливого труда большой группы специалистов, чьи кости давно истлели в земле, уверенно доказывали, что поселок Юзовка (так в ту пору именовался нынешний Донецк) непременно загнется году эдак к 1963. Через пелену слез приходило четкое понимание, что прекращение существования родного мне населенного пункта должно было случиться по причинам чисто производственным. Можно сказать, техническим.

Холодные расчеты показывали, что максимум через полвека после составления документа с названием «Дополнительные сведения о преобразовании п. Юзовки в город», в окрестностях будет вычерпан весь годящийся для металлургического производства уголь. А безугольная Юзовка — это, простите за грубость, какой-то нонсенс.

«Новороссийское общество каменноугольного, железного и рельсового производства» демонстрировало неподдельную озабоченность судьбами рабочего селения, конечно, не от праздного альтруизма. Это фирма была, основанная знаменитым британцем Джоном Юзом, который своими дерзкими, зато и успешными проектами, силой и волей смог вдохнуть в дикие степные просторы жизнь. А заодно и обеспечить Российской империи важную составляющую ее промышленного могущества.

Все хорошее, что создавалось на берегах речки Кальмиус в конце XIX — начале ХХ веков — заслуга «Новороссийского общества». Все плохое — тем боле. Эта компания правила территорией по собственному усмотрению, обеспечивала население работой, поддерживала нагаечный порядок, карала и миловала, спасала от эпидемий, кормила, выжимала все соки, и прочее, прочее, прочее. Со временем занюханный заводской поселок стал приобретать некоторые черты населенного пункта, позволяющего помечать о городском статусе даже.

С трудом утерев очередную порцию глазной влаги и громко высморкавшись, я стал рассуждать, кто же из великих людей, бывавших в давние времена в этих местах, оставил самое емкое описание Юзовки. Пожалуй, равных Константину Паустовскому в этом смысле и не сыскать. Сохранилось его письмо от 1916 года, адресованное невесте Елене Загорской. Причем, за каких-то пару месяцев до венчания:

«В глубокой яме, в выжженной степи, в туманах пыли — грязное, полуеврейское Юзово. Заводы и шахты. Желтое небо и черные от копоти люди, дома, деревья, лошади. Гиблое место. А завод напоминает одну из самых суровых и мрачных грез Верхарна».

Если что, Эмиль Верхарн — это бельгийский поэт, драматург, гуру символизма и мрачный менестрель глухих пролетарских окраин.

Общий вид шахтерского рабочего поселка Юзовки. Архив Музея революции СССР.

А вот еще одно письмо, вышедшее из-под пера Паустовского:

«В ураганах угольной пыли, в унылом диком местечке, где все дома похожи на гробы и даже нет названий у улиц, они все по номерам, — продольные нечетные, поперечные четные, где голая, грязная степь, шахтеры и фабричные, которые по вечерам грызут семечки на главной улице 1».

Ничего так местечко, верно? Оазис, понимаешь… Было бы за что сражаться. А вот, оказывается, было. «Новороссийскому обществу» замаячивший на горизонте городско статус Юзовки стал буквально костью в глотке. Поселком при заводе можно было самодержавно править. А городом, представьте себе, нет. Там городская управа полагалась, выборы и прочие досадные препятствия для плодотворной деятельности крупного промышленного предприятия.

Эксперты НРО в своем документе сочными мазками, не жалея цифр, обрисовывали, как славно компания справляется с нуждами Юзовки и безо всяких там органов самоуправления. Скажем, для «удовлетворения религиозных потребностей православного населения поселка» было ассигновано на строительство двух храмов 30 000 рублей. Большие деньги!
А уж как НРО хлопотало об электрическом освещении! Торговая площадь, Большой и Средний проспекты, Карьерная улица, девять линий (в смысле, улиц — прим.авт.) Юзовки и одна линия Ларинской стороны освещались все ночи напролет. 25 верст мостовых «общего пользования» имелось в поселке снова-таки исключительно заслугами НРО.

Но самое ценное в рассматриваемом историческом документе — веские аргументы «Новороссийского общества», призванные раз и навсегда заставить забыть затею баловаться с городским самоуправлением в юзовском случае. Например, местные власти, якобы, не могли самостоятельно решить вопрос питьевой воды. Подтверждалось это выкладками некоего харьковского профессора Пятницкого: источники с достаточным количеством воды удалены и ее транспортировка баснословно дорога.

В Юзовке, рассказывалось в документе, действовало 25 колодцев с насосами и 8 — без насосов. Причем, расходы «Новороссийского общества» на питьевую воду только в 1912 году составили 72 540 рублей.

Важный пункт. НРО поддерживало санитарное состояние поселка на должном уровне. Для этого было выделено по 3 500 рублей в год. Эпидемии порой случались, холера, например, лютовала. Но без соответствующей заботы вовсе бы все повымерли, это же понятно.Занятно, но готовя свою антигородскую записку, НРО ссылалось на мнение народа. Сложно сказать, как уж это удалось выяснить и что за социологические исследования сто с лишним лет тому назад проводились, но авторы текста настаивали — население в большинстве своем решительно противится проведению реформы и не хочет преобразования поселка в город.

К тому же, с развитием таких населенных пунктов, как Гришино, Ясиноватая, Макеевка — Юзовка утрачивала свое сколько-нибудь серьезное значение в регионе.

«А центром Донецкого бассейна Юзовка никогда не была. Не имея никакого самостоятельного значения, поселок не имеет и не может иметь самостоятельную жизнеспособность. Является чисто фабричным поселком, существует, пока функционирует завод и шахты», — беспристрастно вещал с архивного листа суровый коллективный автор, отстаивая меркантильные корпоративные интересы.

И наконец-то козырной туз из колоды «Новороссийского общества»: В районе Юзовки, за исключением шахт НРО, не имеется горнопромышленных предприятий, которые смогут разрабатывать уголь более 25 лет. Только «Новороссийское общество» обеспечено на 50 лет, после чего поселок обречен на запустение. Вот и имеем искомый 1963 год, как конечную дату в истории Юзовки-Донецка. Слезы у вашего автора хлынули просто-таки ручьями…

Разумеется, не из-за грустной судьбы моего родного города, бездарно напророченной технической интеллигенцией НРО. Безудержная аллергия на архивную пыль способна превратить в квашню любого матерого ловца исторической правды. Только исключительное значение документа заставило вашего автора прорываться через сырость, изводить платочки дюжинами, постигая административно-политические интриги столетней давности.

Вообразите себе, даже приведенных фактов непреходящего значения НРО в жизни Юзовки составителям «Дополнительных сведений» показалось мало. Они стеганули своих оппонентов тезисом о том, что, по сути дела, рассматриваемый населенный пункт, в принципе, и не поселок даже. Россыпь рудников в степени, с, прямо скажем, далеким от стабильности, шатким и валким контингентом — не более того. Какой, спрашивается, к шутам город?

Шахтеры после смены отдыхают в артельной казарме при шахте «Ольга» Рутченковского Горнопромышленного общества в Юзовке.

Как бы вскользь упоминалась деталь, как раз, невероятно важная. Стань Юзовка городом в 1913 году, непременно возник бы вопрос о принадлежности угольных пластов. А это, как не крути, экономический фундамент всей многогранной деятельности НРО. Потому там и завелись не на шутку, грудью стали на защиту поселка…

И о политике. Городские реалии превращали участие «Новороссийского общества» в местном самоуправлении в нечто крайне сложное, почти невозможное. Власть в Юзовке, по мнению составителей документа, сразу же захватили бы ремесленники, купцы, торговцы, скупщики, интересы которых не имели ничего общего с устремлениями НРО. Ясное дело, главную роль в городском самоуправлении стали бы играть евреи, составляющие в местном населении (не связанном с «Новороссийским обществом») достаточно серьезный процент.

Исчерпав всю свою доказательную базу, НРО милостиво предложило альтернативное решение. Зачем, дескать, трогать хороший поселок, натягивать его на городской статус? Есть же пустующие земли между железнодорожными станциями «Юзово» и «Ясиноватая». Вязли бы и построили там, какое угодно городское поселение.

До такого, понятно, не дошло. Но и трансформировать Юзовку в город в 1913 году тоже не удалось. Еще 4 года поселок пребывал в своем прежнем состоянии. А потом 1917 год, видите ли, грянул, Временное правительство собралось… Между прочим, из немного полезного, на что оно сподобилось, так это оформить необходимые бумаги и придать Юзовке городское достоинство. На этот раз и упираться никто не стал, не до того как-то было. Потом пришли большевики и все наладили на вой манер. Юзовка превратилась в Сталино, потом в Донецк. Никуда город не делся, по сей момент значение имеет, да еще и какое.

Архив я покидал, хлюпая распухшим носом и поминутно вытирая красные глаза. «Небось, юзовские документы читал, о городе думал, разволновался!» — смекали случайные прохожие и вежливо делали вид, что не замечают моего странного состояния.

Я же размышлял о том, как наивны и прекраснодушны были те безымянные эксперты, которые составляли документ об исчезновении Юзовки-Донецка. Могли ли они предполагать, какие события ждут их совсем скоро? Какой будет ход истории в этом уникальном и суровом уголке южнорусской степи? И уж, ясное дело, в самом отчаянном угаре им не пришла бы мысль, что приговоренный ими к исчезновению город и в 2018 году будет жив и в меру здоров. Больше того, он станет воевать за свою историю и традиции. И с кем? С украинской армией!

В 1917 году, когда Юзовка превратилась в город, украинцы составляли всего 13% его населения. А теперь считают, что в Донецке отчего-то все принадлежит им. Причудливо тасуется карта истории, это уж точно…

Руслан Мармазов

 ukraina.ru Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции